Олден Грэнвилл ничего не знал о Джордже. В этом ему можно было верить. В самом деле. Когда он опалил ей душу страстью, прошлой ночью в Мэрион-Холле, он делал все, чтобы этого не случилось. Он долго не принимал ее предложение. А вчера? Даже принес корзину для котов! И все же, пока в этой путанице эмоций остается хотя бы частица неистового гнева, ее нужно подкреплять.
– Значит, вы заболели еще раньше? – спросила она. – Я имею в виду то утро в Мэрион-Холле, когда вы ушли, не сказав ни слова. И по-вашему, это может служить извинением?
– Я понимаю, это слабое оправдание. Но это правда, Джульетта. Меня насильно увезли слуги сэра Реджинальда. – Олден упорно продолжал смотреть ей в глаза. – Любая разновидность инфлюэнцы у меня обычно протекает с очень сильной лихорадкой. Бурно, но очень коротко. Я выздоравливаю раньше, чем большинство людей. Вы думаете, я тогда хотел, чтобы вы проснулись одна? Боже упаси, Джульетта! Даже если бы я был на смертном одре, я снова жаждал бы усладить вас ласками.
У нее защемило сердце.
– Однако вы украли мой медальон. Где он сейчас?
Олден не отвернулся и не отвел взгляд. Но глаза его сделались очень темными.
– Я отдал его лорду Эдварду.
Джульетта обеими руками вцепилась в подлокотники кресла, так что побелевшие пальцы даже засветились.
– Зачем?
– Это было заключительное условие нашего пари…
– О Боже! – воскликнула она. – Доказательство? – Ненависть вспыхнула в ее душе, как свет маяка в океане тьмы.
– Да, доказательство! – сказал Олден. Джульетте показалось, что он всеми силами старается сохранять спокойствие и говорить ровным голосом. – Без этого ваша жертва была бы бессмысленна и Грейсчерч-Эбби сейчас принадлежало бы ему.
– А что, честно рассказать мне вы не могли?
Олден стоял у окна, разведя в стороны открытые ладони. Сейчас он напоминал короля, зажатого на своей половине шахматной доски.
– Вероятно, мог. Но не сделал. К сожалению, я неправильно представлял мотивы лорда Эдварда. Унижение и отмщение, казалось, были достигнуты – чего же более? Но он не продал мне медальон, когда я попытался выкупить его обратно.
– Как это было благородно с вашей стороны! И что же вы ему предлагали за него?
– Нечто, как мне представлялось, имеющее для него наибольшую ценность. Правда. Черт подери, я был уверен в этом! – Олден повернулся к окну и облокотился на подоконник, выглядывая что-то. – Но я опять ошибся. Он не клюнул на мою приманку. Почему он так держится за ваш медальон, Джульетта?
– Перестаньте называть меня по имени!
Спина Олдена сделалась жесткой, как доска. Он вдруг так ударил кулаком по ставням, что дерево загрохотало.