– Именно. – Шотландец наклонил голову и продолжил: – Поэтому я приношу вам мои самые искренние извинения и хочу заверить вас, что мое рвение в работе никогда больше не помешает выполнению наших заданий.
Ошеломленная, Джульет не знала, что ответить этому человеку. До некоторой степени она понимала, что такое страсть к работе, понимала возбуждение и волнение при каком-либо научном открытии. Но этот… бурный восторг от старых книг, казалось, переходил все границы.
Но если подумать, этот человек был шотландцем, а эти люди обладали особой чувствительностью.
– Может, мне лучше убрать свои книги из ка…
– Нет. – Невозмутимый мистер Маккаррен покраснел. – Я уверен, что мое бурное восхищение никогда… – он сделал на этом слове такое ударение, что Джульет почувствовала себя немного оскорбленной, – не повторится.
Джульет помолчала, понимая, что есть лишь два выхода. Один – это уйти из министерства. Другой – принять несколько оскорбительные извинения коллеги.
– Хорошо. – Джульет выбрала последнее. Пожав плечами, она сказала: – Я принимаю ваши… извинения. – Она посмотрела на мистера Маккаррена и, увидев, что он весьма доволен, она неожиданно для себя произнесла: – Ведь ничего особенного не произошло…
– Вот и хорошо. – Шеймус не дал ей продолжить грубые рассуждения о его способностях на любовном фронте. – Увидимся в понедельник утром.
Ей оставалось только надеяться, чтобы оскорбительная оценка его поцелуя оказалась правдой.
Шеймус сидел в карете, удивляясь, какого черта он связался с этой упрямой женщиной. Достаточно унизительным было уже то, что он вел себя как осел. Нет, он еще и поцеловал ей руку.
Он в двадцатый раз поднес к носу свою белую перчатку – ее можно было выбросить. Она так сильно пахла лавандой, что Шеймус был уверен, что девушка с модным пучком прятала в руке кусок лавандового мыла.
Карета остановилась перед его домом, и мистер Маккаррен спрыгнул на землю. Проходя через холл, он мельком взглянул на дворецкого.
– Пожалуйста, брось их в мусорную корзину, – они пропахли лавандой. – А все из-за неприятной маленькой женщины с веснушчатым лицом и грудью, оказавшейся больше, чем ему раньше казалось.
Не успел он передать дворецкому испорченные перчатки из телячьей кожи, как тот объявил:
– У вас гость, мистер Маккаррен. Я взял на себя смелость провести его в ваш кабинет.
– Кто это? – спросил Шеймус, засовывая перчатки в карман.
– Его сиятельство виконт Данлок.
Шеймус открыл дверь кабинета.
– Какого черта тебе здесь надо?
Дэниел поднялся с кресла, стоявшего у камина, и насмешливо улыбнулся: