– Может быть, я была не права. Но я сделала все, что могла. Чтобы за вас отомстить. Если бы это сделал закон. Я бы никогда не посмела убить. Но закон никогда не был на стороне нашей семьи. Следовательно его вообще не существовало.
– Вы по-прежнему хотите узнать его имя, Александра? – повторил свой вопрос Женя, неотрывно глядя в мои глаза.
– Нет, – тихо ответила я. – Но… Но с какой стати я вам должна верить?
– Вы мне ничего не должны. Как и я – вам. Мы можем сейчас же разойтись в разные стороны. И никогда больше не встретиться… Я исполнил свой долг. Я наконец решился вам сказать правду…
– Ах, только не говорите мне, ради Бога, о долге! – я непроизвольно повысила голос. И не потому. Что меня раздражал Женя. Мне он по-прежнему нравился. Меня раздражало. Что сейчас мне нужно на что-то решиться. Я давно отвыкла принимать решения. – Ради Бога, Женя! Я в жизни не поверю. Что вы пришли ко мне с благотворительной миссией. Наверняка, вам просто нужно убрать неугодного вам человека. И вы хотите это сделать моими руками…
– Не будьте смешной, Александра, – он вновь посмотрел на меня, как на маленькую. И мне это понравилось. Я так давно не чувствовала себя ребенком. Мое детство закончилось в тринадцать лет… – Вы, как ребенок, Александра. Если бы мне нужно было бы кого-то убрать, уж поверьте. Я не шел бы на такой нелепый риск. Прибегая к помощи какой-то девчонки… И потом… Я же вам говорю. Я ни на чем не настаиваю. Вам решать. Мое дело – рассказать правду. Исключительно ради памяти вашей матери. Я к ней очень хорошо относился. Мы познакомились с ней в Лондоне. Она покупала платье для девочки. Она улыбнулась мне и сказала, что это ко дню рождения. Помню, такое воздушное. Васильковое платье. Не очень модное. Но очень изящное. Наверно, для вас…
Я до боли стиснула виски. Мне стало трудно дышать. И он понял. Что совершил ошибку.
Словно желая исправить свою вину. И заглушить мою боль. Женя резко надавил на кнопку магнитофона. И низкий густой бас Локарева разбил тишину.
И мне вновь стало легче. Мне вновь показалось, что я не одна. Пока есть песни Локарева. Которые любили мои родители. Я не могла быть одна. Потому что это значит, что еще существует мир. Где живут по законам совести, правды, любви.
– Старые записи, – перебил голос певца Женя. – Давно забытые песни. Кому теперь это нужно? Но мне они очень нравятся. А вам, Александра?
Мне? Разве я могу объяснить, что они для меня значат. Разве это возможно? Рассказать, что эти песни звучали четырнадцать лет, когда мы так были счастливы. И потом… Разве возможно рассказать. Что эти песни звучали. Когда все разрушилось в один миг. И эти песни выжили и помогли выжить нам с мамой. И потом – мне…