– Перекрыть тропу! – крикнул он ближайшему из своих всадников.
Двое из его людей уже нагоняли носильщиков, оттесняя гроб на нижнюю паперть. Сперва монахи сами помогли им, бросившись под защиту святилища и подесты, стоявшего внизу тропы в окружении стражи. Но люди Джанкарло встретили их пиками, и прелаты брызнули врассыпную, теряя плащи, подбирая рясы и расчищая дорогу к гробу. Братия с опозданием сообразила, что попала в клещи капкана.
Симоне направил коня вниз по тропе. Прямо перед ним кто-то из братии с пронзительным криком вцепился в руку стражника. Тот отшвырнул монаха ударом латной перчатки, и лошади Симоне пришлось перепрыгивать распростертое на тропе тело.
Только достигнув подножия холма, рыцарь позволил себе оглянуться. Монашеский куколь слетел с головы упавшего, из-под него выбились длинные черные волосы. Римская вдова! Проклятье! И чего увязалась за монахами? Приподнявшись, она открыла залитую кровью щеку, но сама, как видно, не замечала раны. Блеснув зелеными глазами, женщина погрозила рыцарю кулаком.
– Как ты смеешь, Симоне? – тонко выкрикнула она. – Как ты смеешь красть нашего святого?
Рыцарь с присвистом вздохнул, услышав свое имя. Узнала! Он снова подумал, что подеста мог бы для этого грязного дела нанять военный отряд из чужого города.
Заставив коня развернуться на месте, он поскакал к церковным дверям. Гроб уже был в руках стражников, отбросивших последнего носильщика – малорослого, как ребенок, монаха, из последних сил цеплявшегося за крышку. «Должно быть, карлик Лео», – догадался Симоне. Окружив дощатый ящик гроба, люди Джанкарло выстроились клином. Вслед им летели проклятия священников. Рыцарь соскочил с коня и бросил поводья одному из стражников.
– Гореть тебе в аду, Симоне! – взревел кто-то прямо у него над ухом.
Развернувшись, рыцарь вскинул меч, но епископ Ассизский загородился от удара наперсным крестом. Закусив нижнюю губу, Симоне ринулся в церковь. Подеста не отставал от него. Прямо за дверью ждал торговец шерстью, и с ним – синьор из коммуны Тоди.
– Поставьте гроб! – крикнул своим Джанкарло и взмахом руки отправил их наружу – защищать вход.
Выпустив стражников, он вместе с рыцарем подпер дверь тяжелым брусом. Подеста, задохнувшись, привалился плечом к резной панели. Симоне снял шлем и вытер вспотевший лоб рукавом стеганого кафтана, поддетого под доспехи. Только вкладывая меч в ножны, он заметил алую струйку, засохшую на клинке. «Час от часу не легче», – мрачно подумал рыцарь.
Темнота преддверия и приглушенный гвалт, доносившийся из-за тяжелой двери, успокаивали его. Он обвел взглядом бледное лицо синьора из Тоди, вздувшиеся желваки на скулах подесты, недовольно поджатые губы купца, гадая, что заставило каждого из них ввязаться в это святотатственное предприятие. Впрочем, купец, надо думать, не погнушается распродать святые мощи, хотя бы и останки родного брата, по косточкам.