— Расскажите, что у вас за отношения со старшиной Пивоваровым?
— Никаких отношений у меня с ним не было.
— А ссорились когда-нибудь до этого с ним?
— Мне нечего с ним делить.
— А припомните-ка.
— Я говорю, что нет. Что припоминать?
— Расскажите, что у вас было на душе до этой ссоры. Чем вы жили?
— Чем живут все солдаты, тем жил и я — сознанием долга.
Члены комиссии переглянулись. Председатель комиссии, как тонкий психолог, схвативший оттенки голоса и интонации, выражение лица, внимательно фиксировавший все ответы, по достоинству оценил его последний ответ. Но в связи с этим самая суть для него оставалась ещё более неразрешимой загадкой. И он продолжал спрашивать:
— А всё-таки, что пережили вы?
— Я все сказал, — ответил Олег.
— Мы хотим вам только добра, поверьте. Пациент молчал. Молчали все. Председатель стал обращаться к каждому из членов комиссии. Сначала — к пожилому врачу.
— У вас есть вопросы?
Врач сидел, откинувшись на стуле и, беззвучно стукая пухлыми пальцами по столу, пристальным взглядом изучал сидевшего перед ним сержанта. На вопрос председателя он отрицательно качнул головой. Вопросы задавали женщины и студент. Потом Олега попросили раздеться по пояс и осмотрели.
После экспертизы его увели обратно в приёмный покой. Члены комиссии, обменявшись мнениями, стали расходиться. Первыми вышли в коридор женщины. Олег слышал их разговор.
— Я нахожу в этом острый патологический аффект, — сказала молодая. — Помните случай с Хохолковым, который откусил ухо своей жене? Он тоже на амбулаторной экспертизе выглядел здоровым.
— Да, да, — отвечала другая женщина, лениво передвигаясь по коридору.
В кабинете остались председатель комиссии и пожилой врач. Он сказал председателю:
— Этот сержант не нуждается в нашей помощи. Я не вижу необходимости держать его здесь целый месяц.
— Не мы одни решаем, — ответил председатель и добавил не без иронии: — Слышали, что говорят наши женщины?
— Да ну их! Этот субъект им просто понравился.
— И потом, — продолжал председатель, — решается судьба человека. Наши материалы пойдут в трибунал. Это одно. И другое — он совершенно скрыл истинные причины конфликта. Не зная этих причин, я лично не ручаюсь, что он не бросит в меня полено, задень я нечаянно его больную струну. Желательно узнать, почему у него такое расстройство.
— Повышенная чувствительность. Это видно и так.
— Это понятно. Но какими путями развивался аффект? Вот что важно знать.
— Этого вы не узнаете, — решительно заявил старый врач. — Попомните моё слово. Этого сержанта можете вертеть на мясорубке, а тайны, если он убеждён, что её надо хранить, не добьётесь. Напрасно потратите время.