При появлении Джойса несколько лиц повернулось к нему. Он внимательно вгляделся в них: «Кто?» Но все они показались ему такими измождёнными, усталыми, что стало стыдно своих подозрений. «Не они!»
Он прислонился к притолоке и стал вместе с остальными слушать Стила.
— Когда Стил окончил чтение, кто-то из сидевших спросил:
— А не знаешь ли ты, механик, чем кончилось дело с Чехословакией? По газетам ничего толком не поймёшь: то ли пустили волка в овчарню и на том дело кончилось, то ли самого волка признали овцой и ждут, когда он полезет на следующий двор?
Старый фермер, сидевший прямо напротив Джойса, теребя свою клочковатую бороду, уныло проговорил:
— Какое нам дело до чехов и Гитлера? У нас своих дел до чорта! Поговорим о своих делах…
Но молодой задорный голос того, что говорил раньше, перебил:
— Нет, папаша! Чешские дела — наши дела… Сегодня Гитлер у них, завтра — у нас. Да у нас и самих этого добра уже до дьявола. Вот поэтому нужно посмотреть: есть на них хоть какая-нибудь управа или им только коврики раскладывай. — И поворачиваясь к Стилу: — Нет, механик, обязательно расскажи нам про это дело.
Но Стил не стал ничего рассказывать. Он повернул страницу газеты и громко прочёл самоуверенную похвальбу нацистского правительства, которой звучала германская нота об учреждении протектората над Чехословакией. Сделав паузу, он ещё раз раздельно и громко прочёл ответ советского правительства, заканчивавшийся резким отказом признать притязания гитлеровцев:
"…Ввиду изложенного Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также Словакии, правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости и принципу самоопределения народов.
По мнению Советского правительства действия Германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе, увеличили элементы ещё ранее созданного в Европе состояния тревоги и нанесли новый удар чувству безопасности народов…"
Стил не спеша сложил газету.
— Вот и все…
— Действительно толковый ответ, — ни к кому не обращаясь задумчиво проговорил молодой фермер, но резкий голос перебил:
— А ты, механик, прочёл бы нам ответ нашего, американского правительства…
Джойс, быстро оглянувшись на этот голос, узнал фермера Миллса. Это был небольшой коренастый человек с загорелым лицом, обросшим рыжеватою с проседью бородой, такою же круглой, как борода на портретах генерала Гранта.