— Говори тихо и не выходи на свет, — прошептал он.
Шайлер кивнула.
Он приблизил губы к ее уху:
— Помнишь ту ночь, когда я пришел вслед за тобой в беседку?
— Конечно.
— Так вот, сейчас я могу сказать тебе более точно, что ты видела и слышала и что побудило тебя заняться расследованием.
Меж ее бровей залегла складка.
— Что, Трейс?
Он попытался освободить ее от этого груза.
— Ничего.
— Ничего? — В ее голосе прозвучало недоверие. — А мне казалось, что там все-таки что-то было, — мягко упрекнула она его. — В конце концов, мы занимаемся этим делом вместе уже несколько недель, и сейчас не время заводить тайны друг от друга.
Но Трейсу не хотелось делиться своими соображениями с Шайлер. И не хотелось, чтобы она прочла его мысли. Как можно более беззаботно он положил руку ей на плечо и потянул подальше, в глубь комнаты.
Выглянул в окно.
— Ты же все-таки что-то видел, да?
Трейс кивнул.
— Свет, — наконец решился сказать он. — Он вспыхнул лишь на пару мгновений, но я твердо уверен, что мне это не почудилось.
Трейс поменял позу — до этого он стоял, опершись на письменный стол XVIII века, покрытый китайским лаком и украшенный изображением экзотических пейзажей. Он внезапно, находясь в той же комнате, в том же доме, почувствовал себя тигром, запертым в клетке, и, понизив голос, твердо сказал:
— Ты не пойдешь со мной.
Шайлер нахмурилась:
— Но ты же сказал, что что-то видел.
— Да, видел, — подтвердил он.
— Ты слышал какие-нибудь звуки?
Лгать ей было невозможно.
— Какой-то скрип.
Она явно уже приняла решение — это чувствовалось по ее тону.
— В таком случае я иду с тобой, — заявила она, натягивая слаксы и потянувшись за своим темным свитером.
Трейс покрутил пальцем у виска.
— Я похож на сумасшедшего? — Он усмехнулся. — Можешь не отвечать на этот вопрос.
Шайлер сунула ноги в туфли без каблуков.
— Я иду. Точка. Что бы ты ни говорил и ни делал, я не изменю своего решения.
Надо было как-то заставить Шайлер осознать возможную опасность.
— Послушай, милая, я в буквальном смысле слова вырос на улице, в одном из самых диких районов Питсбурга. Мне пришлось научиться защищать себя с самого юного возраста, раз уж я хотел выжить. Не обижайся, но ты слишком хрупкая.
— Зато ты крепкий, — возразила Шайлер, отметив двойственный смысл своего ответа. Она быстро завязала волосы в «конский хвост». — Думаю, именно поэтому говорят, что крайности сходятся.
— Я чертовски серьезен, Шайлер.
— Я понимаю.
— Прошу тебя остаться здесь и предоставить это дело, в чем бы оно ни заключалось, мне.
Она потянулась к нему и взяла его ладони в свои: