— Трейс Баллинджер, вы мне нравитесь.
— Вы мне тоже, миссис Грант, — ответил он.
К своему удивлению, Трейс обнаружил, что это правда. Ему действительно нравилась старуха. Она была не такой, как все. Ну хорошо, хорошо, она была откровенно странная. Кора Грант не просто плясала под свою собственную дудку — что частенько говорили и о нем самом, порой за спиной, порой в лицо, — у нее был целый личный оркестр. Правда, Трейс никогда не верил, что она абсолютно безнадежна.
Кора Лемастерс Грант, восьмидесятилетняя эксцентричная особа, с самого начала внесла определенность в их отношения.
— Называйте меня Кора, — потребовала она.
— Хорошо, — согласился Трейс.
Она подалась вперед, и ее следующие слова прозвучали почти страстно:
— Терпимы ли вы к глупости?
Трейс знал, что в этот момент его глаза превратились в две узкие темные щелки.
— Не знаю, как там насчет терпимости, но в мире есть вещи и похуже глупости.
Его ответ явно попал в яблочко. Кора кивнула и произнесла:
— Согласна.
Ее следующий вопрос не заставил себя долго ждать:
— У вас есть седые волосы?
— Да.
Она едва заметно улыбнулась:
— У меня тоже. Еще вопрос:
— Сколько вам лет?
— Тридцать один.
— Вы выглядите старше.
Трейс слышал это не впервые.
— Вы уже не ребенок, — заметила она, остановив на нем свой пристальный взгляд.
— Да, я не ребенок, — уверил он ее.
Черт возьми, он распрощался с детством уже по окончании начальной школы в рабочем районе Питсбурга — местечке, огороженном с одной стороны железнодорожными путями, а с другой — фабричными трубами. Уже тогда ему было известно кое-что такое, о чем детям знать не положено.
— Курите?
— Бросил.
— Когда?
— Двадцать лет назад. — Это была чистая правда. Кора быстро моргнула несколько раз подряд.
— Бросили курить в одиннадцать лет?
— Да, — подтвердил он и добавил: — Я был нетипичным ребенком.
— Да уж вижу. Кора продолжила:
— Пьете?
— Иногда. Пиво. — Это все, что он может себе позволить, но Трейс не стал вдаваться в подробности.
Не обращая ни малейшего внимания на находившихся в комнате именитых юристов, она продолжила экзаменовать Трейса:
— Выражаетесь?
— Иногда, — осторожно ответил он. Откинувшись на спинку стула, почтенная дама потребовала:
— Расскажите о своем детстве.
Трейс замялся. Он не любил говорить о себе, но что-то ему подсказывало, что именно сейчас и именно здесь это совершенно необходимо.
— По словам моей матери, я с самого рождения был сущим наказанием. Похоже, я не понимал слова «нет», пока его так или иначе не вколачивали в меня кулаками. И еще я был классическим двоечником в школе.
— Почему? — перебила его Кора.