— Если бы мечты всегда сбывались… — пробормотал он, склоняясь и прикасаясь к пестрому букету цветов на могильной плите. Значит, Элисса приходила сюда. А теперь ее здесь не было. Майлс поднял голову и оглядел зеленую долину, которая простиралась во все стороны, насколько хватало глаз. Часовня Богоматери, Норманнская башня и весь окружающий ландшафт почти не изменились за прошедшее столетие — в этом он был уверен. И, может быть, совсем немного изменились за целую тысячу лет.
И вдруг боковым зрением он заметил какое-то движение — казалось, что-то или кто-то промелькнул мимо.
Майлс быстро обернулся и оглядел каменную башню, воздвигнутую во время правления первого короля Вильгельма. В бойнице у самого верха башни он заметил женское лицо за переплетенными железными прутьями.
Неужели это Элисса?
Нет, только не она. У этой молодой женщины были темные — почти черные — волосы, и хотя Майлс бросил на нее всего один взгляд, он мог с уверенностью заявить, что это незнакомка.
Майлс обошел Норманнскую башню. Входа в нее нигде не оказалось — должно быть, он находился в часовне Богоматери.
Через несколько минут он был внутри и застыл, не издавая ни звука, у двери маленькой средневековой часовни, чтобы дать глазам время привыкнуть к тусклому свету.
Кто-то был здесь.
Кто-то был здесь только что.
Майлс чувствовал это.
Откуда-то донесся ясный скрип медленно открывающейся двери — он исходил от передней стены часовни, от алтаря.
Молча Майлс отступил в тень, прижавшись спиной к стене. Он подкрался к алтарю, напряженный, как пружина, готовый немедленно действовать, если это понадобится. Он наблюдал, как потайная дверь открывается за старинной резной панелью.
Майлс напрягся для удара и занес руку, как только в двери появилась голова. Цвет ее волос оказался знакомым — не золотисто-желтым, не белого золота, а каким-то неопределенным. Это был цвет хорошего шампанского.
— Элисса! — воскликнул он, даже не пытаясь скрыть радость в голосе. — Какого дьявола вы тут делаете?
Элисса прижала руку к груди.
— Милорд, как вы меня напугали! — слабо пробормотала она.
Майлс Сент-Олдфорд тут же пожалел о своем порыве. Ее сердце колотилось, ноги дрожали, как рыбное заливное. Элисса едва переводила дух.
— И вы напугали меня, миледи, — темные глаза прищурились. — Что это вы высматриваете в часовне?
— Я не высматриваю, — пренебрежительно сообщила она. — Я веду расследование.
Нахмурившись, Майлс скрестил руки и сверху вниз взглянул на нее.
— Мне казалось, мы договорились о том, что вы ничего не станете предпринимать в одиночку.