— Вы верите в привидения, милорд?
— В привидения? — Майлс Маунтбэнк Сент-Олдфорд, четвертый маркиз Корк, повернулся в седле и воззрился на своего спутника.
— В призраков, тени, видения, бесплотных духов. В души дорогих усопших. В потусторонние существа, — пояснил тот.
— Потусторонние — по сравнению с чем? — Губы маркиза изогнулись в кривой усмешке.
— С земной юдолью, милорд.
Майлс осадил своего чистокровного Булл-Рока посреди проселочной дороги. Склонившись и потрепав шею гнедого жеребца, он с насмешливым изумлением поинтересовался:
— Неужели ты в очередной раз перечитал «Гамлета»?
— Нет, милорд, — в порыве актерского вдохновения спутник маркиза широко взмахнул одной рукой, другую прижал к груди, бросив на минуту поводья, и продекламировал в манере Теннисона:
— «… вижу я, как призрак в лунном свете кивает мне и манит на поляну…»
— Луны нет, — заметил Майлс. — Над горизонтом поднимается солнце.
— Как вам будет угодно, милорд.
Майлс указал на прогалину, окруженную деревьями.
— Но, полагаю, это та самая поляна, — произнес он, дабы отплатить за доверие той же монетой.
— Да, поляна.
Майлс поднял голову.
— И, по-видимому, светило, которое только что поднялось над лесом — луна.
— Это действительно луна.
Когда за добрый час да рассвета путники покинули постоялый двор, еще моросил дождь.
— Но манящего призрака я не вижу, — заметил Майлс.
— Вероятно, вам следует прибегнуть к помощи воображения, милорд.
Майлс издал короткий сдержанный смешок.
— Значит, посмотрите туда украдкой, милорд.
— Украдкой?
— Да, искоса, но пристально — вглядитесь, всмотритесь, наблюдайте! Смотрите внимательно, напрягите зрение.
Маркиз сардонически приподнял черную бровь. Всадник, сопровождающий его, сокрушенно вздохнул.
— Вероятно, не стоит смотреть, милорд.
Майлс был вынужден признаться, что его любопытство задето.
— Кстати, кто автор этих строк?
— Автор?
— Да, поэт. Сочинитель, писатель. Сладкозвучный певец.
— Александр Поп.
— Мне бы следовало догадаться, — произнес Майлс. — Фраза звучит так…
— В его манере?
— Совершенно верно. — Майлс задержал затянутые в перчатки руки на поводьях и спустя минуту поинтересовался: — Эти знания ты приобрел на уроках ораторского мастерства?
— Актерского, милорд.
Внезапно Майлсу вспомнилась шуточная песенка его детства — малая часть наследства, оставленного в Корк-Хаусе горничной, уроженкой Корнуэлла, которая сбежала с одним из слуг. Помимо всего прочего, она невольно приобщила Майлса к плотским наслаждениям. Через щель в двери классной комнаты ему удалось подсмотреть, как горничная «забавляется» с младшим дворецким — это зрелище оказалось чрезвычайно поучительным.
