В сущности, только одно лицо и мог разглядеть Майлс. Густые тени скрывали эту часть сада, даже когда солнце выскальзывало из-за туч, обещающих дождь, и огромное ветвистое дерево бросало тень как раз на то место, где стояла на коленях девушка, не позволяя разглядеть ее фигуру.
— Вы вторглись в чужие владения, сэр, — повторила она.
На мгновение его отвлекло, пятнышко земли на ее щеке — оно подчеркивало белизну ее кожи гораздо успешнее, чем это сделала бы любая мушка.
— Пожалуй, — наконец признал он.
Девушка вздернула подбородок.
— Похоже, вы не слишком огорчены этим.
— Нет.
Она сложила руки на груди, переплетя пальцы жестом кающейся грешницы.
— Это частные владения.
Он поднял голову и оглядел безлюдный сад.
— Совершенно частные владения.
— Вам не следует быть здесь.
— Пожалуй, да.
А может быть, и нет. Вторжение меньше всего беспокоило Майлса в этот момент. Гораздо больше его занимало неземное существо, стоящее на коленях перед ним — и этот интерес был не просто обычным мужским любопытством.
Девушка прикусила своими белыми, ровными зубками нижнюю губу.
— Вы часто оказываетесь там, где вам не следует быть? — поинтересовалась она.
— Должен признаться, что да. — Он невольно улыбнулся.
Склонив голову набок, девушка взглянула на него. Она была одета в платье из плотной, темной ткани, складками свисающее с плеч. Под ним виднелось более тонкое платье оттенка между мышино-серым и черным.
Ее туфли были перепачканы землей, из-под подола платья виднелись только самые их носки. Грязь набилась под ногтями. На щеке, там, где она провела рукой, остались следы земли.
Все это позволило Майлсу заключить: перед ним служанка или поденщица аббатства.
Однако что-то в ее словах и манере говорить настораживало. Ее голос был учтивым и сдержанным, в нем не чувствовалось местного акцента. Разумеется, в светском кругу Лондона ее сочли бы провинциалкой, но здесь она слишком разительно отличалась от местных крестьянок.
Вероятно, это какая-нибудь бедная родственница Греев, которую сложные обстоятельства заставили отдаться на милость молодой дамы, ставшей хозяйкой аббатства Грейстоун после смерти родителей.
Несомненно, леди Элисса — дама безупречного происхождения согласно словам Бланта — далеко не сокровище. Майлс отчетливо представил себе ее: дурнушка, ведущая себя, как первая красавица, расхаживающая по аббатству с видом наследной принцессы с развевающимися юбками, задранным носом и отвергающая поклонников мановением бестрепетной руки.
Ну нет, хватит с него капризных особ!
— Почему вы перебрались через ограду?
Внимание Майлса вернулось к стоящей перед ним девушке. Его подмывало ответить: «Чтобы оказаться в саду».