— Тюдор объявил ее принцессой, — заметила Джонет.
— Да, — задумчиво согласилась Элис, — и для него такой поступок — большой риск, потому что если она действительно принцесса, то и ее братья считаются тоже королевской крови, и, значит, Тюдор не имеет законного права на трон.
— Лорд Драфилд сказал, что Генрих Тюдор предъявил свои права на трон по праву битвы, и Господь, даровав ему победу, ясно указал на него как на короля.
Элис дернула плечом.
— Господь не может быть так жесток. Нашего короля Предали люди, которым он доверял, и в этом все дело. Если Тюдор избран Богом, почему он начал отсчет своего правления со дня перед битвой? Я жду, что Господь накажет его за такое жульничество, а ты нет?
— Мы знаем, почему Тюдор сделал так, — раздраженно ответила Джонет. — Иначе невозможно назвать предателями тех, кто верно сражайся за своего короля. Объявляя свое правление на день раньше битвы, он называет их предателями по отношению к себе, но что Бог думает о его поступке, станет известно, только когда он этого захочет.
— Я знаю, в чем тут дело. — Почувствовав сквозняк, Элис резко обернулась и увидела оруженосца Тома, вошедшего в палатку.
Он поклонился, коснувшись волос на лбу.
— Я пришел за вещами моего хозяина, с вашего позволения, миледи.
Элис кивнула и посмотрела на Джонет, ничуть не удивившись мрачному выражению на ее круглом лице. Элис и сама хотела бы знать, как много парень услышал из их разговора и не передаст ли он ее слова своему господину.
Когда Том вышел, неся перед собой тяжелый сундук, Джонет прищелкнула языком.
— Знаю, знаю, — опередила ее Элис, — и ты права. Впредь я буду думать, что говорю.
— Ну-ну, — проворчала Джонет.
Элис печально усмехнулась.
— Клянусь тебе, что исправлюсь. Право же, я ведь хорошо вела себя последние несколько месяцев, разве нет?
— Только из страха перед тяжелой правой рукой ее светлости, — возразила Джонет.
Сдвинув брови, Элис задумчиво произнесла:
— Я не любила леди Драфилд, это правда, но неудовольствия Анны я боялась больше. Она так ласково обращалась с нами, что малейший упрек… — Боль, острая как кинжал, застала ее врасплох, и слезы закапали из глаз. Она отвернулась, безуспешно стараясь подавить всхлипы, готовые перерасти в безудержные рыдания.
Джонет быстро подошла к ней и обняла своими крепкими руками.
— Ну-ну, не надо, девочка, — повторяла она. — Слезами горю не поможешь. Она умерла уже почти полгода назад, и даже к лучшему, потому что если бы она осталась жива и услышала, как злодеи убили его и надругались над благородным телом его величества, разорвала бы себя на части от стыда. Подумай обо всем и вытри слезы. Эгоистично плакать о своем собственном горе.