— А еще он сказал, что здесь есть хлеб.
— Да, так и есть, но вы не получите его до тех пор, пока мы не убедимся, что бульон, который вы выпили, не пойдет обратно. — Ее голос прозвучал устало, и Элис посмотрела на измученное и осунувшееся лицо Джонет, в мутных глазах которой не осталось даже привычного блеска.
Ее мгновенно охватил страх.
— Джонет, ты больна?
— Нет, миледи, я просто немного устала. Он предлагал мне поспать, но я не могла позволить этого, пока моя овечка больна, я так и сказала ему. Но он не из тех, кому можно перечить, скажу я вам. От того, как он говорил, когда я отказалась лечь спать, у меня кровь стыла в жилах, так что я не посмела возражать, когда он приказал мне уйти.
— Он приказал тебе уйти? — Элис сделала еще один глоток.
— Да, — ответила Джонет. — Сначала он позволил мне лечь на кровать рядом с вами, но когда понял, что так я не засну, приказал своему человеку отвести меня в другую палатку и проследить, чтобы я поспала. Пришел за мной тот неотесанный деревенщина по имени Хью — у него много имен, как у сэра Николаса. Такого громадного я видела впервые в жизни. Грубое животное. Боже, если я скажу вам, что именно он сек кнутом бедняжку Йена… ну, больше я ничего не скажу, но если бы я была чуть застенчивее, у меня бы мурашки бегали по коже от одного его вида.
— Но что он такого сделал?
— Он отвел меня в другую палатку, миледи, и принес одеяла, и ясно дал понять, что намеревается своими руками накрывать меня одеялами. Но я не собиралась позволить это, доложу я вам. Я сказала ему, что он может убираться вон, а он просто стоял как Голиаф и сказал, что будет ждать, пока я не засну. К тому же называл меня своей малышкой, как будто мне шесть лет, а не тридцать пять. Вы когда-нибудь слышали подобное?
— Ну, если он не причинил тебе вреда, — сонно пробормотала Элис, — полагаю, он, должно быть… — Она потеряла нить своих мыслей и умолкла.
Проснувшись в следующий раз, она чувствовала себя окрепшей и, когда Джонет спросила, не хочет ли она еще бульона и кусочек хлеба, тут же согласилась. Джонет сделала знак кому-то позади нее, и Элис увидела Йена Макдугала, стоящего на пороге.
— Подожди, — попросила она, когда он взял у Джонет кружку и повернулся к выходу, чтобы принести бульон.
Он обернулся:
— Да, миледи?
— Я благодарю тебя, Йен, от всего сердца, — промолвила Элис. — Сэр Николас сказал, что ты ездил для меня за хлебом. Я ведь знаю, твоя спина еще не зажила. Ты так добр.
Йен покраснел.
— Это было для меня только удовольствием, миледи, — пробормотал он, глотая слова.