Когда священник ушел, дамы с облегчением поднялись на ноги и стали обмениваться новостями. Элис узнала, что не ошиблась и рядом с принцессой действительно стояла вдовствующая королева. Ей сообщили, что и сестра принцессы, Сесили, тоже здесь. Элизабет показалась Элис усталой. Держалась она, как всегда, отстраненно, со спокойной элегантностью, в разговорах не участвовала, а просто сидела, держа в тонких бледных руках вышивание. Даже когда она поднимала взгляд, привлеченная чьим-то более громким голосом или смехом, выражение ее лица оставалось безмятежным. Она, казалось, совершенно не замечала Элис, за что та была ей безмерно признательна.
В дамских разговорах не содержалось ничего, что могло бы рассердить принцессу. Почти все они касались свадебных торжеств — великолепие жениха, красота Элизабет, пышность банкета. И Элис скоро узнала, что, хотя король и королева, как правило, обедали отдельно, сегодня должен состояться еще один банкет.
Вскоре Элис устала стоять, но, поскольку дам оказалось больше, чем табуретов и подушек, ее единственным выходом оставалось только сесть прямо на пол. Она взглянула через комнату на Мэдлин, которая неловко переминалась с ноги на ногу. Несомненно, им предстояло еще многому научиться в должности фрейлины, например, как найти для себя табурет или подушку. Возможно, табурет из ее спальни подошел бы, но нужно найти кого-то, кто его принесет. Нести такой предмет самой недостойно и унизительно.
Постоянная болтовня фрейлин ей показалась утомительной, особенно по сравнению с интересными разговорами сэра Николаса. Она даже пожалела о спокойной жизни в Тауэре. Ее спина начала болеть, ноги устали, скука одолевала ее. Прошло целых три часа.
К ней подошла Мэдлин и устало вздохнула.
— Я охрипла как ворона, — съязвила она. — Неужели женщины никогда не устают болтать? Даже Элизабет, должно быть, тоскует по времени, когда обходилась всего двумя фрейлинами.
— Не думаю, — возразила Элис. — Элизабет по своей воле не откажется от того, что добавляет ей важности. Она ждала своей значимости всю жизнь.
— Я плохо знаю ее, — призналась Мэдлин, — но должна сказать, она все еще не разочаровала меня, она выглядит такой, какой я ее представляла раньше, спокойной и кроткой. Уверена, она не настолько плохая, как ты ее помнишь. Не могло твое первоначальное впечатление возникнуть из обычной детской враждебности к другим живущим с тобой под одной крышей?
— Не будем говорить о ней, — остановила ее Элис, испытывая странное чувство, будто Мэдлин предала ее. Она считала, что Мэдлин поняла причины ее отношения к Элизабет. — Вот и снова священник, — вздохнула она. — Мои колени уже все в синяках. Мы просто обязаны достать подушки.