– Спасибо, Джим. Но неужто ты решишься так надолго оставить жену? – И Натан, в свою очередь, покосился в сторону кухни. – Элизабет будет чувствовать себя страшно одинокой, разве не так?
Похоже, подобная мысль просто не приходила Джеймсу в голову. Он расхохотался.
– Одинокой? Да Бог с тобой! Думаю, она будет счастлива отдохнуть от меня. Так что просто дай мне знать, и я приеду.
Спустя полчаса Натан распрощался. Пожав Джеймсу руку, он повернулся к Элизабет, и та, приподнявшись на цыпочки, подставила ему щеку. Слегка приобняв девушку, словно сестру или невестку, он звонко расцеловал ее.
И почему-то этот родственный поцелуй вдруг привел Джеймса в такую ярость, что он даже не удосужился кивнуть Натану на прощание.
Странное дело – он и сам не мог понять, с чего вдруг так разозлился. И, что еще более странно, гнев этот после отъезда друга ничуть не утих. Сердито надвинув на глаза шляпу, Джеймс вышел из комнаты, даже не взглянув на жену.
– Мне сегодня придется повозиться со счетами, Бет. Боюсь, не смогу тебе почитать.
– О... – Разочарование в ее голосе заставило его на миг устыдиться – он прекрасно знал, как она любит, когда он читает ей по вечерам. – Ну что ж, ничего не поделаешь. Впрочем, мне давно уже надо было заняться шитьем. – Элизабет принялась убирать со стола грязную посуду. – Принести тебе чай в кабинет?
– Нет. – Джеймс поднялся из-за стола, чувствуя, как в груди его удушливой волной поднимается прежний гнев. Отшвырнув салфетку, он выскочил из комнаты и уже в кабинете налил себе стакан виски.
Поработать ему так и не удалось, да он и не пытался. Просто размышлял, снова и снова вспоминая Элизабет в объятиях Натана и пытаясь понять, почему он вышел из себя. Все это было настолько глупо, что он сам себе удивлялся. В поведении друга и жены никогда не было ничего недостойного или двусмысленного, а прощальный поцелуй стал уже традицией, и Джеймс полностью одобрял ее. Почему же сейчас при одной только мысли об этом кровь ударяет ему в голову?
Время тянулось невероятно медленно. Джеймс рассеянно перебирал счета, скользя по ним невидящим взглядом и то и дело подливая себе виски, потом, сдавшись, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Он слышал шаги Элизабет: вот она перемывает посуду, а вот, усевшись у камина, собирается заняться шитьем. Представив, как она уютно устроилась в большом удобном кресле и низко склонилась над иголкой, а отблески пламени заиграли в ее блестящих волосах, он невольно для себя улыбнулся.
Он никогда бы не признался в этом ни одной живой душе, но то время, которое они вместе проводили у камина, она – за шитьем, он – за книгой, доставляло ему такую радость, что он едва мог дождаться этого часа. Пожалуй, ничего Джеймс не ждал с таким нетерпением... разве что момента, когда они укладывались в постель. Странно, раньше он и не представлял, что можно получать удовольствие просто оттого, что сидишь рядом с женой и читаешь ей вслух, пока она шьет. Казалось бы, это так банально. Впрочем, чего же было ожидать еще, когда женишься на такой женщине, как Элизабет, подумал Джеймс. Он давно уже оставил попытки уговорить ее съездить куда-нибудь верхом. Бет никогда не хватало времени на подобные глупости, а может, просто не было желания. Она так не похожа на Мэгги.