Если бы он не был тогда трезв как стеклышко, то, возможно, счел бы, что ему все померещилось. Ник проигрывал в памяти ту сцену чаще, чем был готов признаться самому себе. Он без устали напоминал себе, что она замужем, а он слишком умудрен в вопросах любви, чтобы его сердце растаяло от объятий, пусть и весьма страстных. И все же Джанна вызывала у него незнакомые прежде чувства. Ему был известен единственный способ противодействия этому наваждению – насмешка.
Впрочем, сейчас он благополучно забыл о своем намерении поиздеваться над ней из-за Марии-Антуанетты. Теперь им владело другое властное желание – поцеловать ее. Он взял Джанну за подбородок и запрокинул ей голову. Потом он прикоснулся губами к ее рту, просто чтобы убедиться, не подводит ли его память и так ли в действительности мягки ее губы. Они оказались еще мягче, чем ему запомнилось, к тому же встретили его весьма охотно. Сжав ее в объятиях, он пустил в ход язык. Немного поколебавшись, она ответила на его поцелуй, обвив руками его шею. От того, как она запустила пальцы в густые волосы у него на затылке, он ощутил прилив вожделения. Кончик ее языка разошелся вовсю.
Не сошел ли ты с ума, ковбой? Приступ совестливости заставил его взяться за ум. Так вести себя с замужней женщиной! Он разжал объятия и сказал:
– Ладно, Коротышка, мы квиты. Можешь расслабиться. Теперь я сам на тебя набросился, мне и смущаться. С извинениями покончено. Согласна?
Ответ прозвучал не сразу, сдавленным шепотом:
– Согласна...
Она отвернулась от него, в одно мгновение завела мотор, и машина пулей вылетела на аллею, едва ли превышавшую по ширине изящный спортивный автомобиль.
Часы показывали без нескольких минут семь, но сумерки еще не настолько сгустились, чтобы Ник не смог разглядеть, какая густая краска заливает лицо Джанны. Он выругался про себя. Дернул же его черт лезть к ней с поцелуями! От этого ситуация еще больше осложнилась.
– До Хэмпстед-Хит далеко? – спросил он как ни в чем не бывало, пытаясь исправить свою оплошность.
– Нет, – ответила она, не разжимая губ. – Это на севере Лондона.
– Ты встречаешься там с мужем?
Она смотрела прямо перед собой; ему уже надоело ждать ответа, когда он наконец услышал негромкое:
– Коллис читает лекции в Америке.
Коллис? Ничего себе имя! Лекции... Он представил себе ее мужа: пигмей в твидовом пиджаке, с трубкой в зубах, в очках с толстыми стеклами на носу.
– Я еду к профессору Кею, специалисту по Второй мировой войне. Он написал о ней дюжину книг. Я познакомилась с ним во время работы над диссертацией о стоимости Французской революции. Я надеюсь, что у него найдется фотография одного человека, с которым моя тетя встретилась во время войны. Хочу преподнести ей сюрприз.