Мальта, 1941
Кому придет в голову пробиваться на военном самолете в зону боевых действий?
– Репортеру, – ответил на вопрос Пифани Кранделл старший радист, вместе с которым она ждала в кромешной тьме радиопереговоров противника. – Он выдал себя за офицера разведки.
Пифани поправила наушники, вслушиваясь в эфир, полный разнообразных шумов. Так и не обнаружив ничего, что могло бы ее заинтересовать, она, решив отвлечься, произнесла:
– Он, наверное, сумасшедший, этот репортер.
– Не больше, чем девчонка, проводящая жизнь в подземельях и занимающаяся шпионажем, – раздался откуда-то сбоку незнакомый мужской голос.
Пифани увидела на стене огромную тень в отблесках мерцающей свечи, которую пришедший принес с собой. Одно дуновение – и тень пропала. Во вновь наступившей темноте по явному шотландскому акценту обратившегося к ней человека Пифани догадалась, что это и есть тот самый репортер. Она с ним никогда не встречалась, но вся Мальта была полна разговоров о нем.
– Мне восемнадцать лет, какая же я девчонка?
– Вот как?
Его голос звучал как-то вызывающе. Ей очень хотелось разглядеть говорившего, но в подземном бункере по-прежнему царил мрак. Ради экономии горючего Пифани зажигала лампу, только когда записывала перехваченное сообщение. – Как вы сюда попали? Это особо засекреченный участок.
– Ему разрешили взять у вас интервью, Пифани, – объяснил радист. – Можете с ним поговорить. Я вам сообщу, если в эфире что-то появится.
Репортер подошел ближе и, нащупав в темноте скамейку, перенесенную сюда из церкви, уселся. Пифани сняла наушники, оставив их висеть на шее. Он сидел так близко, что становилось ясно – огромная тень на стене вовсе не преувеличивала размеры его весьма крупного тела.
– Йен Макшейн из «Дейли миррор», – представился он.
– Пифани Кранделл.
– Сколькими языками вы владеете? – Он обращался к ней скорее по-свойски, а не с той, свойственной всем журналистам, профессиональной интонацией, настораживающей собеседника.
– Итальянским, немецким, немного французским. – Она полагала, не надо объяснять, что на Мальте все говорят, помимо официального английского, на мальтийском – семитском языке, существующем только здесь. Не дождавшись ответа, она добавила: – По-немецки я говорю лучше всего, недаром училась в Швейцарии. Поэтому я здесь и оказалась.
– Вы все время проводите вот так, в темноте, дожидаясь, когда кто-нибудь выйдет в эфир?
– Да. Из-за блокады на острове нехватка горючего и, – у нее немедленно засосало под ложечкой, – еды. Но мы будем держаться, пока есть топливо для защищающей нас британской авиации.
