– Кстати, насчет соколов, – продолжал он, не дождавшись ответа на свой вопрос. – Почему Пифани назвала свой уголок «Соколиным логовом»? – Даже недолгого пребывания на Мальте оказалось достаточно, чтобы подметить, что мальтийцы предпочитают не номера домов, а названия, причем нередко причудливые: «Лежбище игуаны», «Бычий нос», «Розовый банан».
– Точно не знаю. Тетя Пиф утверждает, что соколы – умнейшие из птиц. Именно поэтому мальтийские соколы – сапсаны всегда высоко ценились. Шейхи до сих пор любят охотиться с соколами.
Для Ника стало открытием, что традиция соколиной охоты все еще жива. Впрочем, что он вообще знает о песках и верблюдах?
– А почему «логово»? Оно годится для медведей, а соколы строят гнезда.
– По-шотландски слово «lair» – «знание», «мудрость». Кто знает, что тетя Пиф имела в виду.
Ник все еще недоумевал.
– Какой такой особенной мудростью обладают соколы?
Джанна пожала плечами. Сокол у нее на груди скосил изумрудные глаза, и они сверкнули.
– Всей на свете, наверное.
Они достигли крепостной стены. Деревянные ворота распахнулись, слуги в красных камзолах с золотыми пуговицами и эполетами пропустили их внутрь. Их взглядам открылся двор, украшенный фонтаном. По стенам вились алые бугенвиллеи. С деревьев и с полудюжины балкончиков свисали грушевидные светильники. Сам дом Ник не мог назвать иначе как дворцом. Дворец, впрочем, казался древним, сохранившимся со времен крестоносцев. Ник обвел глазами толпу, осаждающую длинные буфетные столы, утоляющую жажду и оживленно переговаривающуюся. Джанна дотронулась до его руки, и он наклонился к ней, чтобы расслышать ее просьбу, заглушаемую оркестром, вовсю старающимся в дальнем углу.
– Вы не познакомите меня с Кертом Бредфордом?
* * *
Тони Бредфорд стоял в одиночестве на балконе, осматривая толпу гостей. Его festa, первая в череде праздников в честь многочисленных святых, на следующий день будет продолжена церковной службой. Затем священник пронесет по деревне церковные реликвии, возглавляя шествие прихожан, то есть всех односельчан, за исключением коротающих время за решеткой. Перешедший в католичество Тони исправно посещал церемонии, поскольку человек в его положении иначе поступить не мог, однако ему не была присуща религиозная истовость коренных мальтийцев. Тем не менее его традиционная festa, самая пышная на острове, приносила ему глубокое удовлетворение. Он приглашал на нее только наиболее значительных личностей, которые охотно откликались на приглашение столь богатого и могущественного человека. Он воображал себя мальтийским герцогом.