– Как же после схватки Минасян побежал в обратную сторону? – удивился Пурцеладзе.
– А вы, Володя, хотели бы, чтобы, перепрыгнув через Сандро, он устремился прямо в Цебельду? – улыбнулся Обловацкий.
– Если бы мне предстояла встреча, я не терял бы времени, – сухо ответил Пурцеладзе.
Сандро вмешался в разговор и сказал, что, вероятно, Минасян знакомыми тропинками, минуя селение, придет к мосту.
– Надо подумать, как нам захватить обоих! – решил Обловацкий. – Давайте вашего человека! – обратился он к хозяину дома.
Тот кивнул и вышел в другую комнату.
– Кто там? – наклонившись к Пурцеладзе, шепотом спросил Сандро, но Володя сделал вид, что не расслышал.
– Ты ешь, а то голодный останешься!
За дверью раздалось покашливание, и в комнату вошел пожилой человек в черной черкеске. Не торопясь, он подошел к столу, приложил руку ко лбу, губам и груди и с достоинством поклонился. Лицо его было незнакомо Сандро.
– Садись, Измаил! – пригласил его Обловацкий. – Когда у тебя был человек с перевала?
– Три дня назад.
– Ты хорошо его знаешь?
– Конечно!
– Откуда он, как зовут и как часто ты его видел?
Измаил рассказал, что это Коста из-под Теберды, у него там небольшое хозяйство. Чтобы заработать, он иногда сопровождает туристов на ближайшие вершины, а то и до перевалов. Несколько раз он приходил в Ажары, приносил письма.
– Тебе? – удивился Пурцеладзе.
– Нет. Через меня для Эмхи, – насупился Измаил.
– Сегодня мы показали тебе издали человека. Это он? – спросил Обловацкий.
– Он!
– Тогда давай решать, как захватить его и Минасяна. Садись, смотри на карту. – Обловацкий подвинулся и освободил место на скамейке. – Вот мост, видишь? Вот дорога на Амткелы, оттуда дорога на Домбай и Марух.
– Нет. Туда он не пойдет! – уверенно возразил Измаил и погладил бороду. – Пойдет, как пришел. Через Клухорский перевал.
– Значит, здесь, вот этой дорогой?
Обловацкий провел карандашами и взглянул вопросительно на Измаила. Тот нагнулся над столом, долго рассматривал карту, потом поднял голову, осмотрел всех и сказал:
– Здесь! – и ткнул пальцем в узкую ниточку дороги.
За крайними домиками широко раскинувшегося селения, расположенного в седловине, дорога, крутясь по отлогому склону, спускалась в ущелье.
Далеко внизу, над пересохшей рекой, над осыпями серо-бурых обточенных камней, краснела железная коробка моста. Перебежав его, дорога уходила в густой кустарник, сужаясь, круто поднималась в гору и терялась в плотных зарослях рододендрона.
На девственной земле, в разросшемся придорожном подлеске, буйно перемешивались самшит, иглица, боярышник, вечнозеленая лавровишня и множество других растений, густо затянутых лианами, колючей и цепкой ежевикой. Разлапистый папоротник и остролист плотно прикрывали редкие прогалины и прятали от любопытного взгляда их обитателей. Толстый ковер опавших и гниющих листьев скрадывал шорохи. Тишину нарушала только вода. Скапливаясь в выемках и ямах, она упорно протачивала себе дорогу вниз и, монотонно стуча прозрачными каплями, напоминала о жизни.