Даже воздух был другим. Чище. Морознее. Каждый вдох обжигал легкие. У нее закружилась голова от избытка кислорода или чего-то еще, содержавшегося в этом волшебном воздухе. Даже когда она со своими кузинами ездила кататься на лыжах в Шамони или в Валь-д'Изер, ей не приходилось дышать таким чистым воздухом. Как это не похоже на гадкую смесь дизельных и бензиновых выхлопов, к которой она привыкла в Чикаго!
«Один — ноль в пользу средневековья!» — жалея своих современников, подумала она.
Плотнее завернувшись в плащ, Селина семенила за Гастоном. Ей даже не предложили завтрака, но ничего, в конце концов, можно протянуть до ленча, когда она съест кусок мясного пирога, над приготовлением которого билась в прошлую ночь.
Селина решила не проявлять слабости, не давать этому мужлану повода для злорадства. Она не может выполнить его требование, высказываемое с такой настойчивостью. И чем скорее он поймет это, тем лучше. Когда до него дойдет, что, превратив ее в Золушку наоборот, он не получит желаемого признания, возможно, он сдастся.
Гастон подвел Селину к большому сараю, примостившемуся у массивной каменной стены. Это было довольно прочное сооружение с деревянными стенами, под соломенной крышей и маленьким огороженным двориком впереди. Перед сараем их ждал Этьен, глядя, как двое мальчишек выгоняют оттуда на свежий воздух кур и жирных гусей.
При их приближении оруженосец улыбнулся и отвесил поклон:
— Здравствуйте, милорд. И вы, миле… — Приветствие застыло у него на устах, и он вопросительно посмотрел на Гастона.
— Ты можешь называть ее миледи, — сказал Гастон. — Она же моя жена. — Он повернулся к Селине с холодной улыбкой. — По крайней мере на этот момент. — Указав на вход, он произнес: — Ну вот мы и на месте, дорогая супруга. Принимайтесь за работу.
— Работу? — переспросила Селина, всматриваясь внутрь темного, зловонного помещения, и тут же почувствовала тошноту. Она увидела вделанные в стены ряды полок, занимавших все пространство от пола до потолка. На полках стояли корзины с торчащей из них соломой. Запах, доносившийся оттуда, был настолько силен, что у нее заслезились глаза.
— Помещение должно быть тщательно вычищено, а солома заменена на свежую. Когда здесь закончите, займетесь голубятней и клетками с соколами.
Селине стало плохо. Чистка птичника займет целый день, если она прежде не потеряет сознание от вони или не околеет от холода — ноги уже и так закоченели. Она резко повернулась к Гастону:
— На сей раз, сударь, вы зашли слишком далеко!
— Если хотите, могу отправить вас чистить псарню и конюшню, — великодушно предложил он, облокотившись о деревянную изгородь. — Но вы можете и отказаться. Выбор только за вами.