Так думал магистр, пока царь вдруг не перешел на державное «мы».
– Хоть наше государство сейчас невелико, мы не считаем себя менее разумными, чем император и царь царей.
«Обоим упомянутым правителям, по крайней мере, хватало здравого смысла не хвастать своим умом», – про себя едко заметил Аргирос.
И все-таки в речах Гоария была своя логика, хотя и извращенная.
– Мы достаточно проницательны и видим, что наша сила в нашем здравомыслии и способности оценить выгоды политики, до того не опробованной. В один прекрасный день, возможно, богатые и славные ныне в столицах империй будут иметь повод завидовать нам, как сейчас мы завидуем им.
Придворные зааплодировали снова. Похоже, они понимали, о чем толковал их царь. Аргирос счел, что бедняги, вероятно, уже много раз выслушивали подобные рассуждения. Он слышал о жестокости Гоария, и царь подтверждал свою репутацию.
Двое киргизских послов тоже бурно приветствовали аланского правителя, а может быть, и его деяния. Остальные кочевники уже погрузились в пьяную дремоту. Аргирос им позавидовал.
Гоарий был убежден, что его речь стала апогеем вечера, поскольку после нее гостей уже не развлекали ни певцы, ни танцоры, ни акробаты. Вместо того царь взмахнул рукой в сторону выхода, подавая знак, что пиршество завершалось.
Как и в Константинополе, обычай требовал от уходящих гостей выразить благодарность щедрому хозяину. Вздыхая тайком, Аргирос присоединился к веренице гостей. Ему хотелось завоевать расположение Гоария, но не иметь с ним дела непосредственно.
Однако Гоарий восторженно выразил признательность магистру.
– Мы у вас в долгу. Благодаря вам и вашему чудо-вину пир удался на славу.
Царь говорил по-гречески, чтобы название нового напитка не прозвучало странно посреди персидской фразы. Один из киргизов понимал государственный язык Римской империи и даже немного говорил на нем. Аргирос не успел ответить царю, как кочевник ткнул магистра в бок.
– Ты это питье сделал, а? Хорошо. Откуда ты?
– Из Константинополя, – ответил Василий. Острый палец кочевника отвлек Аргироса от царя, которому следовало ответить по этикету.
– Ах, столица.
Пьяному кочевнику не было дела до этикета, если его вообще когда-либо заботили такие тонкости.
– Ты и я, может быть, в один чудесный день увидимся в Константинополе скоро, а?
– У кого не возникало такого желания? – Голос Гоария звучал вкрадчиво, но глаза сверкали.
Аргирос поклонился государю.
– Служить вам – честь для меня, ваше величество. – Он повернулся к Мирран. – И госпоже.
Вероятно, такая прямота могла заставить ее сорваться, и магистр понимал, насколько это опасно.