— Что ж, вы очень быстро отыскали себе пристанище и, замечу, в высшей степени уютное пристанище. Закончив с меблировкой своих покоев, вы наверняка подумываете о том, какие бы найти развлечения в Лондоне.
— Я понятия не имею о том, какого рода развлечения может предложить мне этот город!
— Если вы дадите свое согласие, я буду вашим проводником по увеселительным заведениям здешних мест.
— Вы так внимательны, милорд. Я поразмыслю над вашим предложением.
Ответ Даморны несколько смутил Эвертона. Очевидно, он ожидал, что его новая знакомая немедленно согласится составить ему компанию.
— Не изволите ли чаю, милорд? — невинно хлопая глазками, осведомилась Даморна, видя, что Стинчли уже принесла поднос с яствами.
— С удовольствием… Насколько я понял из нашей беседы в букинистической лавке, вы в Лондоне впервые?
— Да, здоровье моего супруга не позволяло посетить этот город. А после его смерти я долгое время носила траур и не решалась посещать места, удаленные от его праха более, чем на десять миль.
— Ну что ж, — вздохнул Эвертон, — зато теперь вы наконец навестили и наши края. Сам Господь Бог не допустил бы, что вы с вашей красотой всю жизнь проторчали в деревне!
— Вы не только льстец, милорд, но и богохульник! — улыбнулась Даморна.
— А вы, леди Милфилд, слишком скромны. Даже застенчивы. Довольно редкие качества в теперешних дамах.
— В обществе столь высокого гостя невольно потеряешься, милорд. Мои мысли путаются, голова начинает кружиться.
— Я бы предпочел, чтобы она кружилась у вас в несколько иной обстановке, — кокетливо проблеял Эвертон.
Даморна с удивлением посмотрела на маркиза. О какой такой иной обстановке он толкует? Странный тип.
— Вы приехали из Нортумберленда, не так ли? — полюбопытствовал Эвертон, правда уже несколько иным, более сдержанным и серьезным тоном.
— Да, милорд. Вам знакомы те места?
— Бывал там пару раз, но более чем на сутки никогда не задерживался.
— А зря. Там есть, что посмотреть, — сказала Даморна и пустилась самыми отчаянными красками живописать прелести Нортумберленда, благо Квентин достаточно точно и полно проинструктировал ее на этот счет. Девушка с таким самозабвением повествовала о необычайных красотах родимой сторонушки, что кому угодно могла запудрить мозги. Эвертон заскучал. «Заскучал — значит и впрямь поверил, что я уроженка Нортумберленда», — подумала лицедейка, а вслух сказала:
— Простите, я, кажется, несколько утомила вас, милорд?
— Ну что вы, что вы! Ваша любовь к отчему краю в высшей степени похвальна, хотя я уверен, что Лондон станет очень скоро столь же близок и дорог вам!