«Могила на берегу» – так называлась та песня. Она, конечно, не духовная, но очень красивая и печальная.
Вода темная и ледяная. Такой же она была и летом, когда утонула одна девочка.
Штеффи пробралась вдоль берега к причалу и лодочным навесам. Маленькие лодки, вытащенные на песок, лежали перевернутые вверх дном.
Штеффи тронула ногой дверь навеса. Она оказалась не заперта.
Внутри пахло рыбой и смолой. Странного вида бочки и ящики стояли вдоль стен, нагроможденные друг на друга.
Под потолком на шестах висела черная сеть. Сломанное весло, старый табурет на трех ножках. Другие вещи, которые она не могла распознать в темноте. Штеффи нашла сложенный брезент, села на него и сняла мокрые туфли. Затем отвернула кусок брезента, накрылась им и легла.
Проснулась она оттого, что кто-то тряс ее за плечо.
– Проснись! – сказал голос дяди Эверта. – Проснись, девочка!
Штеффи открыла глаза. Дядя Эверт склонился над ней. Он легонько хлопал ее ладонями по щекам, но, увидев, что она проснулась, прекратил.
– Что случилось? – спросил он, и Штеффи не смогла решить, сердитый ли у него голос или встревоженный.
– Я уснула, – глупо ответила она. – Я не хотела. Простите.
– Мокрая, как утопленная дворняжка, – сказал дядя Эверт и поднял брезент. – Что ты здесь делаешь?
– Простите, – пробурчала она снова, хотя не знала толком, за что просила прощения.
Дядя Эверт поднял ее и на руках вынес из-под лодочного навеса. Весь путь до дома он нес ее, по скользким камням и в гору по тропинке.
– Я могу идти сама, – сказала Штеффи. – Я не больна.
Но она была рада, что дядя Эверт не поставил ее на землю. Так прекрасно было просто лежать у него на руках. Когда Штеффи была маленькой, еще до рождения Нелли, папа обычно укачивал ее, чтобы она заснула. Она осторожно приклонила голову к плечу дяди Эверта.
– Что случилось? – так же спросила тетя Марта, когда дядя Эверт внес Штеффи на кухню и положил ее на софу. – Где ты ее нашел?
– Она спала под навесом для лодки, – ответил дядя Эверт. – Что-нибудь случилось?
– Понятия не имею, – сказала тетя Марта. – Где туфли?
– Они остались там, внизу, – прошептала Штеффи. – Я сняла их. Они были такие мокрые.
– Зачем ты туда пошла? – спросил дядя Эверт. – Тебя кто-то обидел?
– Да, – прошептала Штеффи. – Или нет, не то, чтобы обидел… – На этом запас ее шведских слов закончился.
– Чудной она ребенок, – сказала тетя Марта, помогая Штеффи снять пальто и кофту. Штеффи так замерзла, что просто тряслась от холода. Зубы стучали.
– Ей нужно принять горячую ванну, – сказала тетя Марта. – Эверт, иди в комнату.