— Я сирота.
Такой ответ казался самым простым: несуществующие имена и прочие подробности она бы наверняка перепутала.
— В таком случае единственным для вас источником средств к существованию остается использование того, чем вас одарила природа. Глядя на вас, я бы сказал, что вы не могли сделать лучшего выбора.
Серене захотелось ударить его.
— Благодарю вас, — отвечала она, выдавив улыбку.
Этажом выше хлопнула дверь и раздался глухой топот сапог.
— Как вы думаете, что там происходит? — спросила Серена, не отрываясь глядя на потолок.
— Что? А, таверна заполнена до отказа. Мне еще повезло, что я нашел для нас комнату.
Серена метнула взгляд на дверь, ведущую в спальню, и ощутила, как где-то глубоко в ней зашевелился страх. Этого она не допустит, успокаивала она себя. Как-то она слыхала, что уличная женщина сначала убедится в способности джентльмена оплатить ее услуги, а уж потом расстегивает первый крючок на корсаже. Серена просто назовет астрономическую сумму, и этим все закончится. Когда торг зайдет в тупик, что неизбежно случится, она сможет с достоинством удалиться. Но прежде, предупредила она себя, надо убедиться, что опасность быть схваченной миновала. Как только солдаты уйдут, она прикажет хозяину вызвать наемный экипаж и вернется домой как ни в чем не бывало.
Нельзя поддаваться панике! Пока она сидит в кабинете и Рэйнор не пытается увести ее в спальню, бояться ей нечего.
— Почему бы нам не расположиться поудобнее? — улыбнулся Рэйнор и под ее встревоженным взглядом отстегнул шпагу и отбросил ее в сторону. Потом он скинул камзол и взялся за пуговицы жилета. Жилет последовал за камзолом.
— Помоги мне, — позвал он, поднося руку к верхней пуговице сорочки.
У Серены пересохли губы. Пора было заводить разговор об оплате. Стукнула другая дверь, на этот раз на их этаже. Топот сапог приближался. Казалось, солдаты прочесывали дом. Что, если они искали ее? Что, если ее внешность была им известна? Она поднялась и замерла, прислушиваясь, глаза ее были широко раскрыты.
Глаза этой девушки бездонны, думал Рэйнор, они ввергают мужчину в соблазн изведать ее тайны. Она сирена, она искушена в древнем как мир искусстве, против которого простой смертный беспомощен. Неуверенными маленькими шажками она подходит к нему. Конечно, ее застенчивый беспомощный вид, ее растерянность всего лишь игра, но какая умелая игра! Она была — и он не мог не признать этого — прирожденной актрисой, способной стать всем, чего захочет мужчина.
— Встань на колени, — приказал он тихо. Она опустилась к его ногам, воплощение женской покорности. Он привлек ее к себе. — Расстегни мне рубашку.