Синие глаза поднялись, словно притягиваемые магнитом к темным глазам, хранившим загадочное выражение. Если бы я хоть на миг могла понять, каковы его истинные мысли и чувства, с горечью подумала Челси. Если бы только посмела дать себе волю высказать, что на самом деле чувствую, и гори все ясным огнем!
— Да, не могла бы, — только и сказала она.
— Даже если бы пришлось прожить жизнь в одиночестве, потому что не встретился тот, кого бы ты полюбила до такой степени?
— Даже тогда. — Пауза была краткой, желание высказаться — непреодолимым. — Ты как-то признался, что если бы надумал снова жениться, то выбрал бы невесту сам. Значит, в первый раз тебя принудили к тому, что ты считаешь долгом Элини.
— Это другое дело.
— Ничего подобного! — Челси не собиралась отступать. — Если ты действительно считал, что любовь играет незначительную роль, ты бы женился на Флорине. Во всех прочих отношениях она самая подходящая кандидатура.
Бокал Никоса оставался нетронутым. Он разглядывал Челси с непроницаемым выражением лица.
— Ты сомневаешься, что я любил мать Димитриса?
— А ты любил? — с вызовом спросила она.
На мгновенье казалось сомнительным, что Никос вообще ответит, но, помолчав, он пожал плечами.
— К сожалению, нет. Она была очень красива, но красота лишь часть того, что притягивает мужчину к женщине.
— А она любила тебя?
— Я не спрашивал. Любила или нет, она была образцовой женой.
Челси тихо добавила:
— И она подарила тебе Димитриса.
— Да. — Темные глаза потеплели. — За сына я всегда буду ей благодарен, как и тебе за то, что спасла ему жизнь. — Он сменил тон. — Хватит воспоминаний. И о Дионе тоже хватит говорить.
Излишнюю настойчивость проявлять нехорошо, но Челси чувствовала, что должна хотя бы попытаться.
— Отец Элини прислушался бы к тебе, если бы ты замолвил словечко за кузена?
Никос пожал плечами.
— Даже если бы я захотел вмешаться, я не имею влияния на Верикиу. — Он предостерегающе покачал головой, когда она снова открыла рот. — Тема исчерпана.
Синие глаза сверкнули.
— Это приказ?
— Утверждение. — В его глазах появился ответный блеск. — Дион должен сам к нему обратиться.
Безнадежное дело, подумала Челси, обуздав желание продолжить спор. Никакие уговоры не помогут, пустая трата времени и сил. Ни она сама, ни Дион не способны сделать разумный выбор. В этом смысле они два сапога пара.
Никос отобрал у нее бокал, поставил на столик, потом взял ее за плечи, понуждая встать. С добродушной усмешкой вгляделся в ее напряженное лицо.
— Тебе трудно подчинить свою волю моей?
— Воля тут ни при чем, — возразила она. — Равно как и то обстоятельство, что ты мужчина, а я женщина. Я лишь гость в твоей стране и не вправе оспаривать ваши обычаи, даже если считаю их устаревшими.