– Я покупаю себе новую машину, – сказал Игорь, промокая салфеткой рот и откидываясь на спинку стула. – Хватит ездить на твоей или крымовской и ждать, когда воскреснет в мастерской моя… Так что скоро будем кататься с тобой, помнишь, как ты хотела?
А она действительно хотела покататься с ним наперегонки по ночному городу или лучше всего – за городом, когда никто не видит, никто не мешает…
– Лучше бы купил самолет, тогда бы мы полетали…
Они приехали в агентство в два часа.
– Это неслыханно! – встретила их Щукина полушутливым-полузавистливым голосом, очень хорошо знакомым и Юле, и Шубину. – Где это вас черти носили?
– Надечка, сядь и успокойся, – Шубин усадил откровенно разглядывающую Юлю Щукину в кресло, применив даже немного силы. – Во-первых, разве можно вот так встречать человека, который всю ночь провел за рулем и смертельно устал?…
– Это ты о Земцовой, что ли?
– Надя, да что с тобой происходит? Что это ты все на людей бросаешься?
– Видно было, что Шубин не на шутку рассердился. – Вместо тог чтобы напоить кофе и отчитаться о проделанной работе, ты ведешь себя просто отвратительно..
Чем тебе не угодила Земцова?
Юля, слушая все это, сама налила себе кофе и села в свободное кресло, с отсутствующим видом уставясь в окно. Терапия Шубина пошла прахом – настроение ухудшалось, хотелось все бросить, сесть на поезд, а еще лучше на самолет, и вернуться к маме. И всему виной эта скандалистка Щукина, которая несколько дней тому назад встала не с той ноги и до сих пор беспричинно бросается на людей.
– Как поживает Чайкин? – Юля повернулась и посмотрела Щукиной прямо в глаза, пытаясь увидеть в раскрасневшейся обозленной женщине прежнюю добрую, мягкую и уступчивую Надю. – Нормально… – Она шумно выдохнула, словно освобождаясь от какой-то внутренней тяжести, и вдруг разрыдалась.
«А ведь она беременна, – подумала Юля, – а мы, идиоты, ничего не замечаем!»
И словно ничего не произошло и Надя не встречала их раздраженным тоном.
Юля начала рассказывать Щукиной, глядя ей прямо в глаза, чем она занималась, начиная со вчерашнего дня, с тех пор как они с ней расстались, и кончая только что прошедшим обедом. Она говорила четко, образно, чтобы Щукина могла себе все это представить, осмыслить и понять.
И вдруг она увидела, как сквозь чужой и холодный взгляд пробивается тепло и тот свет, который она так ценила в Наде. Это было и сочувствие, и боль за чужую неудачу, и сострадание, и даже любовь…
– Бедненькая, представляю, как же ты себя чувствовала после того, как она сбежала… Ты прости меня… Я не должна была так себя вести, я не знаю, что со мной происходит… А что касается Чайкина, то с тех пор, как ты познакомила его с Иноземцевым, он не выпил еще ни капли… Не знаю, что будет дальше, конечно, но пока я тебе очень благодарна…