– Да, не понимаю, вот и хочу понять.
Они замолчали. Потом Арабелла заметила более мягким тоном, глядя на Леону:
– У нас с Солом трудности. И тут нам никто не может помочь, ни ты, ни Дюк. В конце концов все будет хорошо, но сейчас оставь меня. Я должна побыть одна. Сол знает это, и... и... – Арабелла не могла вымолвить больше ни слова, слезы комком стояли у нее в горле. – Пожалуйста, не беспокой меня, Леона. Когда родится ребенок, все будет в порядке. Это просто...
– О чем ты говоришь? Ты хочешь сказать, что будешь сидеть в этой тюрьме воспоминаний и ненависти и держать нас в неведении? Что за странная мысль, Белла?
На гордом лице Леоны отразилась решимость. Она собиралась уходить. У двери она остановилась, обернулась и сказала более мягким тоном:
– Обдумай все. Помни, что это касается не только тебя и Сола.
Некоторое время после ухода Леоны Арабелла сидела неподвижно, погруженная в думы и сомнения. В конце концов она встала и вышла из дома. Арабелла бесцельно шла по тропинке, пока не оказалась у маленького темного озера с обрывистым берегом, огражденным невысокой решеткой.
День был серым и ветреным. Арабелла стояла, уставившись на черную воду, и думала о том, сколько жизней забрала эта манящая бездна. Она вздрогнула. Как рассердился бы Сол, если бы увидел ее здесь, на этой запретной территории. Но рассердился ли? Может быть, теперь ему все равно? Они встречались лишь однажды после того, как она ушла из Оулесвика. Он сказал ей тогда:
– Надеюсь, в твоем старом доме все в порядке. Если будет что-нибудь нужно, дай мне знать через прислугу. – В его голосе не было мягкости, на лице не отразилось никаких чувств, никакого участия.
Они несколько минут молча смотрели друг на друга. Арабелла так желала, чтобы он сказал ей: «Ах, Белла, я так люблю тебя, возвращайся».
Но Сол этого не сделал и не сделает до тех пор, сказала себе Арабелла, пока не будет уверен, что ребенок его.
Через секунду он произнес:
– Ну, мне пора. – И не оглядываясь пошел своей дорогой.
Ужасно, что их прекрасная любовь, которая так много обещала, может вылиться в холодное равнодушие двух чужих людей. Но Арабелла никогда не будет равнодушной к Солу. Никогда. Она просто очень устала, и ей очень грустно.
Легкий ветерок дохнул ей в лицо. Арабелла вздрогнула и заставила себя двигаться, но тело не слушалось ее и ноги были тяжелыми. Как будто какая-то сила удерживала ее здесь, около этих холодных глубин. Что это? Неужели она несчастна до такой степени, что способна желать смерти себе и своему неродившемуся ребенку? И это все из-за Руперта? Потому что в ней его семя? Но так ли это?