Домой он пришел во второй половине дня. На этот раз в квартире никого, кроме Сазоновны, не оказалось. Хозяйка взяла у него сверток с бельем и пообещала сегодня же выстирать. Альфред сказал, что ему необходимо разобрать в своей комнате вещи, взять несколько фотографий.
– Не надо бы, – ответила Сазоновна, не глядя на него. – Я бы лучше сюда вынесла.
– Прямо даже странно, – пожал плечами Альфред. – Не впускаете меня, будто ядовитых змей развели.
– Ничего такого нету… Не мы одни, многие так, – бормотала хозяйка. – Ты только не пугайся.
Она сняла замок. Медленно, с тягучим скрипом открылась дверь. В нос ударил сырой застоявшийся воздух, сладковатый запах тления. В комнате было полутемно, и Альфред не сразу заметил труп на кровати, до горла укрытый простыней. На белом фоне подушки четко выделялось темное лицо с торчащим вверх острым подбородком. Вытянувшись во весь свой небольшой рост, лежал на кровати Альфреда сосед по квартире – старичок пенсионер, бывший мастер пуговичной фабрики.
– Сразу помер, сердешный, – сказала за спиной Сазоновна. – Сходил за пайком – на всех брал. Потом прилег, да и не встал больше… А ведь до последнего часа держался, шутки шутил… Мы-то и не заметили, как он сгорел.
– И давно? – Альфред потянул носом воздух. – Разлагается уже.
– Вторая неделя пошла.
– Не можете схоронить – в милицию сообщили бы.
– Не надо в милицию, – испугалась она. – Мы потом. Ты не думай, мы ведь не сами решили, это он так наказывал.
– Что? – не понял Альфред.
– Если, дескать, помру не ко времени, из дома выкидывать не спешите. Это он говорил. Мне, дескать, все равно, где лежать, а вам польза…
– Какая может быть польза?
– Ну, чтобы карточки-то его продуктовые не сдавать, – тихо ответила Сазоновна, глядя так просительно, что, казалось, опустится сейчас на колени, – Ты уж не обессудь… Как дадут новые карточки, мы сразу схороним…
Альфред понял наконец все. Ошеломленно смотрел то на мертвеца, то на хозяйку. Разумом понимал, что поступает она нехорошо, но в душе своей не находил осуждения…
Он не мог оставаться больше в этой квартире. Знал, что не сумеет уснуть спокойно. Уехал он в этот же вечер, оставив женщинам все продукты. Попутная машина подбросила его до Средней Рогатки. Дальше добирался пешком. Идти было легко. Крепчал мороз, сковывая лужи, засыпая их мелким сухим снежком. Альфред торопился скорее попасть в знакомую обстановку, поговорить с товарищами, подумать. Он только теперь понял, какими близкими стали ему капитан Ребров, лейтенант Ступникер, красноармейцы его взвода.
Прежде всего Альфред заглянул на огневую. Там было пусто. Часовой, подняв воротник шинели и сунув руки в рукава, приплясывал возле зачехленных минометов. Альфред отправился к командиру. С трудом пролез в узкую дыру землянки под бревенчатый накат. Откинул одеяло, заменявшее дверь. В дивизионе давно кончились свечи, вместо них жгли провода, протянув их от стены к стене. Смола на проводах горела медленно, давала мало света, нещадно коптила.