– Верно, – подтвердил Димка. – Я даже слышал про одного человека, который попал в аварию, стукнулся головой, и у него пропала память. А потом в больнице его случайно уронили с носилок. Он брякнулся об пол кумполом, и память тут же восстановилась.
– Вот я и рассчитываю, что тоже самое произойдет с Ростиславом Кузьмичом, когда мы продемонстрируем ему снимок Геннадия, – снова заговорил Петька. – Если удастся, даже врачи нам спасибо скажут. У них-то самих ничего путного с Ростиславом не получается.
– По-моему, попробовать стоит, – захватила Петькина идея Настю.
– Ну, если это принесет пользу больному, то, наверное, стоит рискнуть, – с ханжеским видом заявил Димка. – Только, пожалуй, мне появляться в палате не надо. Боюсь, у Ростислава Кузьмича со мной связаны плохие воспоминания.
– Это скорее у тумбочки и у штатива для капельницы с тобой связаны воспоминания, – фыркнула Маша.
– Все равно лучше больного не волновать, – совсем не хотелось подвергнуться новому риску Димке.
– Я полезу в палату один, – заявил Петька. – А вы постоите на стреме.
– Очень правильное решение, – немедленно поддержал его Димка.
Маша смерила брата насмешливым взглядом, но ничего не сказала. Положа руку на сердце, ей и самой не слишком хотелось вновь очутиться в непосредственной близости от Ростислава Кузьмича.
– Знаете что, – поглядел на часы Петька. – Мы прямо сейчас и пойдем. Больные в это время обычно отдыхают. А значит, никто из врачей, по идее, войти в палату не должен.
Члены Тайного братства двинулись в путь. Проходя мимо сторожки Степаныча, они увидали, что на заборе сушатся ласты. А на стене домика, обращенной к шлагбауму, красуется новый плакат: «Господа дачники, проживающие в Красных Горах! В случае обнаружения следов старинной картины («Коварная русалка») убедительная просьба обращаться непосредственно к сторожу поселка. Администрация».
– Сейчас обратимся. Разбежался, – буркнул Димка.
– А нам, между прочим, пока и не с чем обращаться, – тихо произнес Петька и ускорил шаги.
– Кстати, интересно, Степаныч сегодня нырял? – поглядела Настя на Командора.
– Раз ласты висят, думаю, что нырял, – усмехнулся тот.
– Безумству храбрых поем мы славу! – выспренне изрекла Маша.
– В особенности хорошо, когда храбрый, но глупый, – откликнулся брат.
– Лучше не философствуй, а поторопись, – еще быстрей зашагал Петька. – Иначе как бы в больнице «тихий час» не кончился.
Однако он зря волновался. Тихий час был в разгаре. Даже дежурная дремала на стуле у входа.
– Осторожней, – прошептал Петька. – Главное, не разбудить ее. В особенности это тебя, Димка, касается.