Ей во что бы то ни стало надо удержать его около себя, иначе она, как цветок, завянет и осыплется в пыль.
– Джиллиан! – Уилтон первый заметил ее и помахал рукой, приглашая присоединиться к ним.
Услышав, как отец зовет Джиллиан, Камерон быстро выпрямился и теперь стоял, уставившись в выкопанную яму, как будто ему приятнее было смотреть в эту грязную канаву, чем в глаза Джиллиан.
Неожиданно ее только что обретенная решимость увяла. При разоблачающем солнечном свете она вынуждена была признать, что он ею совсем не интересуется. Зато лицо Уилтона расплылось в улыбке, и он опять помахал Джиллиан.
– Иди-ка посмотри, какой молодец доктор Смит – он придумал, как осушить столь мерзкое место с помощью траншеи. Поверишь ли, Джиллиан, он говорит, что вода течет сквозь землю точно так же, как кровь течет сквозь тело.
Наконец Камерон повернулся к ней, темные круги под его глазами сказали ей о том, что он спал не лучше ее. Очевидно, за ночь их гость окончательно утвердился в своем решении уйти, а не начал мечтать о том, чему никогда не бывать.
Камерон быстро взглянул на нее, и Джиллиан подумала, что, увидев ее в подаренном им платье, он ей одобрительно улыбнется; но вместо ожидаемой улыбки его губы сложились в тонкую линию, как будто она его чем-то разозлила.
– Камерон? – прошептала она.
– Мне некогда болтать, Джиллиан, я хочу закончить это до своего ухода. – Он отвернулся и снова начал копать, отсылая ее и одновременно подтверждая свое намерение уйти.
Ветер трепал локоны незаколотых волос, и они щекотали ей шею, забирались за слишком свободный лиф платья… Джиллиан остро почувствовала, как, должно быть, выглядит со стороны: самоуверенная и бесстыдная, с распущенными волосами, наряженная в золотой шелк, подаренный ей в качестве взятки.
Она зажала рот руками, чтобы заглушить рвущийся из горла крик, и подол платья упал на землю. Теперь Джиллиан не могла бежать, потому что длинные юбки угрожали поймать ее в ловушку. Она высоко подняла одну сторону платья, вцепившись зубами в руку между большим и указательным пальцем в надежде, что боль заглушит муку, пронзившую ей душу.
– Отчего это она убежала? – услышала Джиллиан, спотыкаясь на пути к своему убежищу, к своему дому. – Моя дочь горевала по поводу этого мокрого угла, с тех пор как мы здесь поселились, и я думал, что она, как и я, обрадуется тому, что вы сделали, молодой доктор.
– Еще ведро? – с сомнением спросил Мартин.
– Еще. – Камерон стиснул зубы и закрыл глаза, когда Мартин выливал на него ледяную воду из колодца.
– Я не уверен, что вам это полезно, – проворчал доктор Боуэн, когда Камерон сделал Мартину знак принести еще ведро воды. – Вы побледнели и покрылись пупырышками, как ощипанный цыпленок.