Деньги в ФРГ им заплатили неплохие и папа с Трифоновым побегали там по магазинам. Папа смешно рассказывал, как Юрий Валентинович ходил по магазинам приговаривая: «Так, это жене, это дочке, а вот это дорогому Юрочке!». Дорогой Юрочка был он сам! Так что духовность духовностью, а бегать с голой задницей или носить Москвошвей никому особо не хотелось!
В наши дни поездка за границу вопрос лишь времени и денег, а когда-то это было делом чести, что ли, или во всяком случае невероятной привилегией. Он ездит за границу! Значит, он благонадежен, облечен доверием верхов и, уж попутно, лучше одет и так далее. Уже после смерти прекрасного писателя Юрия Нагибина, которого я отлично помню еще с моих детских лет в Красной Пахре, я прочла в его дневниках столько горьких слов по поводу несостоявшихся поездок… А ведь он ездил куда больше многих других, но, кажется, по-настоящему страдал, когда его не пускали. И нашу семью не обошла эта болезнь. Я уже писала, как отправила отца с матерью в Одессу, потому что его не выпустили в Италию. И таких историй было немало. Маму в середине шестидесятых выпустили в туристическую поездку по Италии. Но когда она собралась в следующую, кажется, во Францию, ее не пустили. Мама пережила это довольно хладнокровно, и когда появилась возможность поехать в Скандинавию, опять подала документы. На сей раз ее пригласил к себе Виктор Николаевич Ильин, орг.секретарь Союза, в прошлом генерал КГБ и наш сосед по подъезду. Человек, в свое время тоже много лет просидевший, умный и не лишенный чувства юмора.
– Наталия Семеновна, – начал он, – вы вот подали документы в Скандинавию…
– Да, и что ? – насторожилась мама.
– Да вот есть сомнения…
– В чем это?
– Вот вы ездили в Италию… Есть мнение, что вы там вели себя не по-товарищески…
Мама ожидала любых упреков, кроме этого.
– И в чем это выражалось?
– Вам лучше знать… – загадочно заметил Виктор Николаевич.
Мама раздраженно пожала плечами.
– Язык у вас уж больно острый, – решил внести некоторую ясность Ильин.
–А, – сообразила мама, – кажется я понимаю в чем дело… Знаете, Виктор Николаевич, я просто убеждена, что вы тоже не смолчали бы, если б вам довелось услышать подобный разговор. Нас привели в Собор святого Петра, причем служба была невероятно торжественная, в это время как раз происходил Вселенский Собор, и один ленинградский писатель, уловив в латинской речи слово «спиритус», толкнул меня локтем в бок и довольно громко сказал, потирая руки: «Об водочке заговорили!». А рядом стояли польские монахи, прекрасно понимавшие по-русски. Я чуть со стыда не сгорела. Ну и объяснила этому идиоту, кто он такой… – Да-а… – впечатлялся Ильин. – Понимаю вас.