— В ней дыра величиной с большой котел, ваша светлость. Сомневаюсь, что вам будет удобно в ваших покоях. Почему бы вам не отдохнуть здесь, внизу, у камина, где так тепло?
Максим устремил пристальный взгляд своих зеленых глаз на несчастного Фича.
— Сколько времени, по-твоему, займет ремонт крыши и обустройство моей комнаты? — голосом, лишенным доброжелательности, произнес он.
— О, для того чтобы починить ставни и дверь, понадобится всего день. Понимаете, милорд, дверь не закрывается. А на то, чтобы заделать дыру, уйдет день или два, может, три. Если не брать в расчет уборку.
Максим медленно двинулся вниз.
— Я поужинаю возле камина, но до того как я лягу спать, моя комната должна быть приведена в приемлемое состояние, даже если вам придется развесить одеяла, чтобы укрыть кровать от холода и снега. Если же вам это не удастся, вы проведете зиму в стойле, вместе с Эдди. Я ясно выразился?
— Вполне, милорд, — поспешил заверить его Фич. Его мозг уже лихорадочно прикидывал, что им предстоит сделать, нельзя было терять ни минуты. — Я приготовлю вам ужин и сразу же займусь делом.
— Не беспокойся. Ужином я займусь сам. У вас очень мало времени.
— Да, милорд, — согласился с ним Фич.
Спенс уже метался по залу, подхватывая на ходу ведро и метлу. У него не было ни малейшего желания коротать зимние ночи в обществе Эдди. За конюшней была небольшая клетушка с очагом и дымовой трубой, но Спенс сомневался, что его светлость намеревался поселить их именно в этом помещении, если они не выполнят своей работы. Он не очень хорошо представлял, какие зимы в этой холодной северной стране, но уже всем сердцем полюбил тепло ярко горевших в камине поленьев и мягкий тюфяк, набитый свежей соломой.
Илис откинула меховое одеяло, и ее лицо и плечи сразу же обдало холодом, наполнявшим комнату. Это свежее прикосновение окончательно разбудило ее, прогнав последние остатки сна. От ледяного воздуха она покрылась гусиной кожей, ее дыхание превращалось в клубы белого пара. Холод защекотал ноздри, и ей захотелось чихнуть. Хотя она и прижала палец к носу, это не помогло. Она сделала несколько неглубоких вдохов и, сев в кровати, расчихалась с такой силой, что, когда приступ прошел, ее глаза покраснели, а из носа потекло.
— Будь проклят этот негодяй!
Расстроившись, Илис опять свернулась калачиком, и ей стало интересно, как их великая светлость провела ночь в своей разрушенной спальне на верхнем этаже. Прошлым вечером до нее донеслись его шаги, когда он поднимался по лестнице, но она до сих пор не слышала, чтобы он спускался. То, что ему придется страдать от холода больше, чем ей, вполне справедливо, так как именно его глупость являлась причиной ее мучений и унижений. Он заслужил того, чтобы стать добычей сердитого утреннего мороза, укусы которого весьма ощутимы. Илис подумала, что, даже если бы крыша внезапно обрушилась ему на голову и погребла его, избитого и раненого, под горой балок и досок, ее жажда мести вряд ли была бы полностью удовлетворена.