— Но как же тогда быть с вашей невестой, милорд? — спросил Спенс.
После довольно продолжительного размышления Максим печально вздохнул, тем самым выразив свою покорность судьбе.
— Все складывается так, что она теперь потеряна для меня. В этом Эдвард одержал надо мной победу. У него осталась дочь и моя собственность, к тому же его сундуки пополнились состоянием Реланда. Пройдет еще много месяцев, прежде чем я смогу вернуться и расквитаться с ним.
— Да, милорд, иногда наступает время, когда наши планы рушатся, — сочувственно вздохнул Спенс. — Но сейчас, когда мы все выяснили, мне кажется, что нами управляла мудрая рука судьбы. Если наша с Фичем ошибка поможет уберечь девушку от грозящей ей опасности, тогда я буду гордиться тем, что сделал ради нее, и сожалеть о том, чего не сделал для вас.
Максим молчал. Он не мог спорить со Спенсом, чье высказывание было преисполнено мудрости, но логика не приглушила ноющей боли в сердце. Он медленно двинулся вверх по лестнице, грохоча своими сапогами по каменным ступеням.
— Принесите еды и эля и приготовьте мне ванну в моей комнате, — приказал он слугам, — потом оставьте меня и не беспокойте до утра. Мне нужно отдохнуть, я давно мечтал о тюфяке со свежей соломой…
— Э-э… прошу прощения, ваша светлость… — обратился к нему Фич, вновь охваченный тревогой.
Максим остановился и, повернувшись вполоборота, ждал, когда его слуга заговорит. Он чувствовал, что еще не все сказано, и, судя по беспокойному взгляду Фича, догадывался, что новость будет не из приятных.
— Э-э… мы… э… только что занялись уборкой в замке. Мы выскребли пол в зале и на лестнице, потом некоторое время потратили на обустройство комнаты госпожи…
— Продолжай, — подбодрил его заинтригованный сбивчивой речью слуги Максим, пытаясь понять, куда тот клонит.
— В общем, ваша светлость, мы были так заняты, — Фич опять нервным движением погладил свой живот, — что не успели прибрать вашу комнату.
Максим бросил на него недовольный взгляд, но не рассердился, потому что знал, что ему достаточно чистого тюфяка, чтобы дать отдохнуть натруженным мышцам.
— Это может подождать до завтра. Все, что мне нужно, — это немного поспать.
— Да, ваша светлость… — едва не теряя сознание, пробормотал Фич.
Челюсти маркиза сжались, на скулах заиграли желваки. Совершенно очевидно, что была какая-то более серьезная проблема, о которой слуга не захотел говорить.
— В чем дело, Фич?
— Э-э… ну, понимаете ли, милорд…
— Да говори же! — воскликнул Максим. — В чем дело?
— Крыша! — выдохнул Фич. — Мы еще не починили ее.
— И что же не так с этой крышей? — рявкнул Максим, почти доведенный до бешенства невразумительным бормотанием слуги.