Ее дыхание касалось его уха, когда она вслед за Изабель начала повторять:
Я расскажу тебе о четырех великих городах первого клана неба
И о бессмертных людях, в них живущих.
На востоке – Гориас, город сверкающих алмазов;
На севере – Фабиас, спящий под своей единственной звездой;
На юге – Финиас, с высокими сверкающими башнями пред его полями;
На западе – Мюриас, город тайных садов у океана.
Доминик наклонился к ней. Слушая Кэтриону, он остро ощущал ее аромат и тепло, сознавая, что каждое переводимое слово несет особое, невысказанное послание.
Ты и я принадлежим к разным мирам,
У нас нет ничего общего.
Убирайся домой, взбалмошный глупец, оставь меня в покое.
И не дари мне своего сердца, сумасшедший человек, —
Мне оно не нужно!
Тем временем женщина продолжала:
В день, когда был сотворен Адам, вознесся великий вздох,
И дети неба бесследно исчезли, будто кружево на волнах.
Потом появилась Ева, и Адам послал ее посмотреть,
Что она сможет найти в большом мире.
Ева пошла в Гориас, нашла там пламя
И спрятала его в своем сердце.
Потом она пошла в Финиас и нашла там стрелу белой молнии.
Ева утаила ее в уме.
Ночью она пришла в Фабиас и нашла звезду в его садах.
Она схоронила ее во тьме, в своей утробе,
И пошла на запад, в Мюриас, где подобрала у берега океанскую волну.
Ее Ева утопила в своей крови.
Доминик чувствовал себя здесь посторонним. Если кто-то из этих людей смотрел на него, наверное, они видели в его глазах растерянность.
Снова услышав голос Кэтрионы, он прикрыл веки.
Вернувшись к Адаму, Ева отдала ему огонь Гориаса
И стрелу белой молнии из Финиаса.
Она рассказала ему о ночной звезде Фабиаса
И обещала разделить с ним ту звезду и ту темноту.
Но когда он спросил, что она нашла в Мюриасе,
Ева сказала, что не нашла ничего,
И Адам ей поверил.
Шло время, и соленая волна из крови Евы
Тайно проникала к их чадам;
Безумолчный прибой волновался в сердцах детей,
Делая их такими же неуемными, как волна,
И обреченными на вечную тоску.
– Так, значит, она солгала ему? – прошептал Доминик. Дыхание Кэтрионы участилось.
– Женщины всегда лгут мужчинам. Кто сказал, что она должна была отдать ему все и ничего не оставить себе?
Голос Изабель смолк, и люди начали аплодировать.
– Теперь ваша очередь. – Кэтриона провела рукой по его плечу, оставляя на нем огненный след пальцев. – Если хотите, чтобы я пришла к вам сегодня ночью, вы сделаете это, – добавила она и подтолкнула его в центр круга.
Доминик содрогнулся, пытаясь подавить порыв вожделения, но оно пробилось сквозь заслон воли и выдало его.
– Почему сегодня? – спросил он прерывающимся голосом. – Вы хотите, чтобы я развеял сжигающую вас тоску, нырнув в вашу бездонную глубину? – Доминик взглянул на нее и увидел жажду в ее глазах. Он был тронут ее отчаянным героизмом. Если можно прикосновением исцелить хоть часть ее глубокого горя, она должна получить ласку. – Если вы придете ко мне, я почту это за честь. – Он сделал несколько нерешительных шагов в центр круга, остановился и поклонился. Спиртное бурлило у него в желудке, торфяный вкус виски согревал рот, но в голове была пустота. Он не умел петь, не знал никаких историй и к тому же был сильно пьян.