Однако стоило Кэтрионе появиться в дверях, и Доминик уже не видел ничего, кроме ее лица. Он почти не слышал торжественных слов и в завершающий момент только улыбнулся в бездонную синеву ее глаз, произнося сердцем древние клятвы. Ну почему, черт возьми, он не может отрешиться от мысли, что в этом пристальном взгляде по-прежнему что-то сокрыто? Неужели страх?
«О, Кэтриона, не надо теперь ничего от меня таить!»
На выходе из храма их встретил оглушительный треск – это десятки пистолетов выстрелили в воздух. К свадебной фиесте зажарили целую говяжью тушу и несколько баранов. Тостам не было конца, а когда разрезали торт, началась шутливая борьба за лучшие куски. Потом заиграли дудки и скрипки. Доминик, разгоряченный виски, пригласил Кэтриону на танец.
– Я даже не представляю, что будет дальше, – прошептал он ей на ухо. – У меня здесь нет своего дома. К тому же я изрядно напился.
– О! – Яркий румянец заиграл на ее белой коже. – Пьяный ты или трезвый, не имеет значения. Скоро здесь соберется дружная компания и отведет нас на гумно, потому что новобрачным в первую ночь не положено спать в доме. Там они разденут нас и оставят с добрыми пожеланиями.
– А зачем на гумно? – спросил Доминик, закружив ее в танце, но Кэтриона почему-то избегала встречаться с ним взглядом.
– Я думаю, дело в том, что это великолепное место для воспроизведения потомства, – наконец проговорила она.
Сказав это, Кэтриона затрепетала: дрожь струилась по телу, вздымая волну желания, проникая в кровь.
Один танец сменял другой, в приглашениях не было недостатка. Лорд Ривол уступил место Алану Фрезеру. Краешком глаза она видела, как Доминик танцевал с Франс и потом с Мейрид, которая уже оправилась от потрясения и вернулась в Ачнадрочейд, в заново построенный дом вместе со своим здоровым младенцем.
– Я очень рад за вас, Кэтриона Макноррин, – сказал Алан, ласково улыбнувшись ей. – Вы выходите замуж за отличного человека.
Наконец она вырвалась с ним на волю. Ночной воздух принес прохладу. Высоко над вершинами светила полная луна. На сеновале большого амбара вблизи Дуначена женщины устроили для них «гнездо» из пуховых матрасов среди душистого зеленого сена. Пока с нее снимали платье и облачали в шелковую ночную рубашку, она слышала оханье с той стороны, где раздевали Доминика, – наверняка результат мужских шуток, неприличных и грубых. «У мужчин половой инстинкт – вещь необходимая. Для нашего брата нет более могущественной силы ни в одной сфере жизни».
Женщины расступились. Окруженный рослыми шотландцами в килтах, в свете фонаря появился Доминик. В пледе, переброшенном через плечо, он казался богом. Кэтриона вдруг вспомнила с необыкновенной ясностью, каким он был, когда она впервые увидела его, – дикарь, сотканный из одних мускулов.