Латиняне… Тогда Владимира, как и других киян, поражали бесцеремонность, грубость и невежество латинян. Особенно проигрывали рядом с ромеями из Царьграда. Те умели и речь искусно повести, и уважение чужой вере выказать, свою не унизив, а потом, в спорах умеют польстить своими мудрецами и верой своей… А латиняне как мясники грубо прут на рожон, требуют, чтобы все было только по-ихнему, чужого мнения не выносят…
Так и доигрались. Юный Святослав круто повернул Русь обратно к древней вере отцов.
Но все же, все же латинская вера приживалась лучше, чем греческая. Больно криводушными были ромеи. За сладкими улыбками различался яд. Лицемерие чувствовалось за версту, а льстивые речи слушать хоть и приятно, но грубая прямота латинян, их строгость в вере привлекала больше. Так и случилось, что уже при Ярополке Русь стала почти вся католической, оставалось только признать это в открытую. Но не успели, в Киев ворвались войска с севера. А новгородцы все еще верны старой вере, как и свирепые викинги…
В этом великий путь Руси, подумал он на этот раз уже убежденнее. Пусть одни народы идут за Христом, другие – за Мухаммадом, третьи – за Яхве, четвертые… Все они убеждены, что только они люди, а остальные – лишь скот для их телег и мясо для их собак. А с такими убеждениями как прожить без пролития крови? Росы тоже знают, с какого конца браться за мечи. Но никогда не скажут, что они – люди, а другие нет. Этим как раз и могут привлечь сердца! И у Руси может быть то великое будущее, которое сами себе перечеркнули другие народы.
А может и не быть.
Русь была открыта для проповедников чужих вер, но Владимир велел имать и сразу казнить тех, кто хулил русских богов. Так были распяты на воротах трое монахов-латинян, один из Царьграда, два чеха. Все навязывали иудея Иисуса взамен русских богов. Тавр ярился больше всех. Добро бы просто принесли своего Иисуса, русы принимают всех, но эти требовали на площадях, чтобы русы и русичи повергли в прах своих русских богов, а в красный угол поставили иудея!
Владимир смеялся, Тавр раньше о богах думал меньше всего. Сейчас уже сам с волхвами беседует, ходит злой, сосредоточенный. Видать, на Руси уже наступает покой, на кордонах враги притихли, урожаи из года в год хороши, можно и о высоком помыслить на досуге и в свое удовольствие…
Борис, в отличие от других волхвов, часто общался с проповедниками. Один даже поселился у него, благо был такой же неприхотливый, чем-то похожий на волхва: с худым лицом, горящими глазами, устремленностью к неведомому, страстной жаждой весь мир убедить жить так, как живет он.