Пометавшись по городу, Зигмунд проскакал на взмыленном коне мимо летней площадки городского сада. Там играл оркестр, мелодия была искажена до неузнаваемости, но играли с большим энтузиазмом, группа нарядных людей сидела на скамьях, слушала, изредка хлопала. Среди них Грессер заметил расшитые мундиры офицеров.
Он спрыгнул с коня, швырнул поводья мальчишке:
– Подержи коня! Вернусь, дам целковый.
Даже оркестранты заметили высокого и явно рассерженного мужчину, что быстро шел к площадке для оркестра. В его сторону начали поворачиваться головы, переговариваться. Грессера знали в городе все: от губернатора до чистильщика обуви.
Офицеры, ранее встречавшие его недоброжелательно, теперь переглянулись, майор шагнул вперед с распростертыми объятиями:
– Дорогой барон!.. Как давно мы вас не видели, соскучились!.. Не желаете ли пропустить с нами по бокалу шампанского?
– Пока нет, – ответил Грессер коротко.
—А чего-нибудь желаете? – продолжал майор.
– Да.
– Можно нам полюбопытствовать…
Грессер покосился на застывшие в радостном предвкушении скандала лица офицеров. Некоторые поглядывали на статного подпоручика, тот сидел в сторонке. Этого офицера Грессер еще не встречал в свете.
– Все увидите сами, – ответил Грессер коротко.
Подпоручик слушал музыку, лицо его было спокойное, но Грессер, сам собранный и чуткий как зверь, сразу ощутил идущую от него мрачную угрозу. Грессер был высок, но этот подпоручик на полголовы выше, в плечах шире, даже в недвижимости чувствуется звериная мощь и ловкость. Малоросс, вспомнил Грессер, слегка трезвея. Из горячих земель, где даже крестьяне спать ложатся с пистолем под подушкой… там нет крепостных, а казачество – буйная сила. Он сам, если не врут, сын главного гармаша Запорожской Сечи, с детства приучен уступать дорогу только старшим, всегда готов постоять за себя и своих друзей… Впрочем, друзей себе здесь еще не завел, что на руку его противникам.
– Это и есть щенок, о котором столько говорят?
– Он, – радостно подтвердил майор.
– У меня еще много дел, – ответил Грессер коротко. – Важных. Но сперва я должен покончить с одним пустячком.
Он обошел майора и остановился перед подпоручиком. Голос его был резок.
– До меня дошли слухи, что вы, господин подпоручик… – эти слова он произнес с нескрываемым презрением, – осмелились волочиться за дочерью князя!
Подпоручик взглянул на него искоса, мимоходом, словно на проползшего мимо жука, продолжал слушать оркестр. Лицо его было спокойное. Грессер сказал закипая:
– Вы мне ответите, молодой наглец!
Подпоручик обратил на него ленивый взор. Голос был медленный, но в нем Грессер ощутил ледяную угрозу: