Он говорил медленно, полузакрыв глаза, и я поняла, что от боли и усталости он впал в нечто вроде гипнотического транса. Наверное, он забыл о моем присутствии.
– Тогда Рэндалл приставил нож к моему горлу и предложил Мэгги выбрать: или она пойдет с ним наверх, или он пустит мне кровь. Острие проткнуло мою кожу. Я видел лезвие ножа у своего лица, я видел, как падают капли моей крови в пыль, но я снова крикнул ей, что предпочту умереть, чем видеть ее обесчещенной этим ублюдком. Ее держали за моей спиной, я не мог ее видеть. Она пошла с ним.
Он замолчал, будто бы задремал на несколько минут.
– Что было потом? – Наверное, мне не следовало ничего говорить. Я совершала одну бестактность за другой. Он очнулся.
– Потом я пришел в себя в фургоне, набитом цыплятами, в котором меня везли в форт Уильямс. Сестру я не видел с тех пор и не знаю, что с ней сейчас. Дугал сказал мне, что у нее был ребенок… от Рэндалла.
– Это ужасно!
– Да уж, цыплята – не лучшая компания для дальнего путешествия.
Он неожиданно рассмеялся. Минутный сон снял тень усталости с его лица. Он понял, что перевязка закончена, и попытался подвигать плечом и рукой.
– Даже не думай этого делать! Сейчас я привяжу ее к твоему боку, тогда тебе не удастся испортить мою работу.
Больше он не говорил. Я помогла ему одеться, чувствуя странную неловкость. Мы были чужими друг другу, и все-таки между нами возникла близость. То, что нас объединяло, теперь ушло. Закончилось изматывающее путешествие, когда мы тесно прижимались друг к другу, чтобы спастись от пронизывающего ветра. Закончилась его история, которую он рассказал с неожиданной откровенностью. Закончились доверительные отношения, связывавшие врача и пациента. Молча мы выпили почти остывший бульон и съели хлеб, принесенный миссис Скотт. Мои глаза слипались от тепла и сытости.
– Тебе нужно поспать, – сказал он мягко, – ты ужасно выглядишь.
– Я устала. Господи, как же я устала…
Больше суток я не спала, не ела, мерзла и мокла под весенним дождем и к тому же все время попадала в разнообразные передряги. Мое тело требовало отдыха, а разум – определенности. У меня снова задрожали губы, в горле стоял комок, стало трудно дышать. Я отвернулась, чтобы Джейми ничего не заметил, но было поздно.
– Что с тобой? – Он взял меня за руку, заглядывая в лицо.
И тут я зарыдала, уже не в первый раз за сегодняшний день. Я совершенно не выношу жалости. Чем больше меня утешают, тем больше я плачу. Так вышло и на этот раз. Я истерически всхлипывала и стонала. Но этот парень определенно был не прост. Он не стал звать на помощь и не отскочил от меня в ужасе. Он не стал задавать вопросов и уговаривать. Он просто усадил меня на колени, прижал к себе и начал тихонько укачивать. Его пальцы мягко перебирали мои волосы, гладили, ласкали… Будь я кошкой, я бы немедленно замурлыкала.