Он сделал паузу, потом осторожно добавил:
– Малышка, ты в любом случае наша дочь.
– Правда? – Мой голос внезапно стал скрипучим, он царапал мне глотку. – А по рождению? По рождению я тоже ваша дочь, папа?
Я открыла глаза, но не могла сфокусировать взгляд.
– Прекрати, Мак! Я не знаю, откуда ты этого набралась! Чем ты там занимаешься, что начинаешь поднимать такие темы? Возвращайся домой!
– Неважно, откуда я этого набралась. Важно только то, что происходит. Скажи мне, что вы не удочерили нас с Алиной, папа, – настаивала я. – Скажи мне это! Скажи! Просто произнеси эти слова, и мы закончим разговор. Это все, о чем я тебя прошу. Скажи, что нас с Алиной не удочерили. Произнеси эти слова. Или ты не можешь?
И снова страшная, неприятная тишина. А потом ответ:
– Мак, детка, мы любим тебя. Возвращайся домой. – На последнем слове его обычно сильный, глубокий баритон дал трещину. Папа прочистил горло, и когда он заговорил снова, он говорил хорошо поставленным, убедительным голосом консультанта по налогам, отработанным на многочисленных клиентах – невозможно было не верить ему и тому, что он знает, как лучше. Спокойный, искренний, поддержанный почти двумя метрами уверенного в себе, сильного тела южанина, раньше этот голос всегда срабатывал.
– Мак, я закажу тебе билет на самолет, как только мы закончим разговор. Иди, собирай вещи и отправляйся в аэропорт. Я не хочу, чтобы ты о чем-то задумывалась по дороге туда. Даже не подтверждай освобождение номера в гостинице. Я сам оплачу все твои телефонные счета. Слышишь меня? Я перезвоню тебе и скажу, каким рейсом ты полетишь. Собирайся и выезжай. Ты слышишь меня?
Я смотрела в окно. Начинался дождь. Вот оно: та ложь, которую он отказывается произносить вслух. Если бы меня не удочерили, папа сказал бы об этом без промедления. Он рассмеялся бы и сказал: «Конечно же, тебя не удочеряли, маленькая дурочка». И мы оба посмеялись бы над тем, что я могла быть такой глупой. Но он не сказал этого, потому что не мог.
– Господи, папочка, кто же я? – Теперь настала очередь моего голоса ломаться на слове.
– Моя дочь! – яростно произнес он. – Вот ты кто! Маленькая девочка Рейни и Джека Лейн!
Но я не была ею. Не по рождению. И мы оба это знали. Думаю, какая-то часть меня всегда это знала.