Эдвина с ужасом уставилась на лежащий на кровати ворох нижних юбок и корсетов. Ее охватила растерянность. В искусстве обольщения она чувствовала себя дилетантом. Необходимо было составить логически выстроенный стратегический план соблазнения, однако она ощущала острую нехватку знаний и опыта.
Да еще вдобавок ко всему надо было что-то делать с прической.
Постепенно волнение Эдвины улеглось и сменилось тревогой, от которой у нее тоскливо заныло под ложечкой.
Боже! Во что она ввязалась! Зачем она вручила Прескотту этот злополучный ключ?
– О Господи, что же я наделала?! – Эдвина беспомощно опустилась на постель, вне себя от отчаяния.
Она пригласила в свой дом неотразимого мужчину, чтобы предаться с ним страсти, а сама понятия не имеет, как ей все это обставить, что ей нужно делать, как себя вести и все такое прочее! В то время как ее блистательный избранник знавал немало искушенных женщин, которые точно знают, что делать, как себя вести и уж тем более – что надеть для обольщения!
Где-то в глубине души Эдвина, конечно, понимала, что одежда в этот момент не настолько важна, но сейчас она находилась на грани нервного срыва. Охваченная паникой, она сидела на кровати, и слезы медленно струились по ее щекам. Закрыв лицо руками, она горько зарыдала.
– А, вот вы где! – услышала она знакомый низкий бархатный голос.
Придя в ужас от того, что Прескотт увидит ее в таком состоянии, да еще в комнате, в которой все перевернуто вверх дном, Эдвина еще больше запаниковала. Она резко вскочила с кровати, схватила первое подвернувшееся ей под руку покрывало, закрылась им и уткнулась лицом в мягкую ткань.
– Что случилось, Эдвина? – с тревогой в голосе спросил Прескотт и остановился в нескольких шагах от нее. – Скажите мне, что вас беспокоит!
Искренняя забота, которая прозвучала в его голосе, задела самые потаенные струнки ее души, и от этого она почувствовала себя еще более жалкой. Она только качала головой, не в силах говорить из-за душивших ее рыданий.
Он подошел, обнял ее вздрагивающие от рыданий плечи и молча прижал Эдвину к себе. Она снова ощутила его запах мускуса – такой манящий и родной.
Ей сразу же стало спокойно и хорошо в его объятиях. Эдвина почувствовала, что ее нежно любят, что ею дорожат.
– Я все понимаю, Эдвина. Не волнуйтесь. Нам вовсе не обязательно с вами чем-то заниматься. Я буду последним негодяем, если попытаюсь что-нибудь с вами сделать.
Чуть-чуть оторвав покрывало от лица, она судорожно вздохнула.
– Не… Не говорите так.
– Это правда. Я вел себя как бесчувственный негодяй, не подумав о том, как вам тяжело на это решиться.