— Почему тогда он — в отдаленном селе? Ладно, потом.
"Это кто ж такой? Зам по кадрам или «особист»? Прямо как досье цитирует".
— Ты отрок…
— Михаил, отче.
— Гм, тоже Михаил? Так вот, Михаил, не думал ли ты о том, чтобы стать, как тезка твой и учитель, слугой Божьим?
— Думал, отче, но, прости за дерзость, иначе, чем отец Михаил.
— Как иначе?
"Похоже, козел константинопольский заинтересовался… Ну, ловись рыбка большая и маленькая!".
— Я, отче, восьмое колено воинского рода, потому и мыслю как воин… В войске крестоносцев, которое Гроб Господень освободило, многие рыцари пожелали служить Господу, но с оружием расставаться не захотели. Так появились рыцарские ордена, которые никому, кроме Папы Римского, не подчиняются. Страшная сила в руке Католической церкви.
Вот бы и Православной церкви такой иметь. Можно было бы и княжеские усобицы пресечь, и драчливых соседей образумить, и новые земли под руку истиной веры привести.
— Все прочь.
Сказано было негромко, но так, что через несколько секунд Мишка с Илларионом остались с глазу на глаз. Дед с Никифором и сопровождающие Иллариона монахи удалились на почтительное расстояние.
"Есть контакт! Клюнул грек!".
— Откуда мысли такие, отрок Михаил?
— Прости, отче, неприятные вещи придется говорить.
— Считай, что ты на исповеди. Тебе сколько лет?
— Тринадцать, отче. Я понимаю: странно от мальчишки такие речи слышать, но я — командир "Младшей стражи" и…
— Что за "Младшая стража"?
— Когда наша сотня на рать уходит, кому-то надо село охранять. Кругом язычники и граница с Волынью рядом. Вот "Младшая стража" из мальчишек и набирается. Для того и самострелы, и воинское учение. Этому обычаю уже больше ста…
— Понятно, так что ты говорил…
— Я - командир "Младшей стражи", а когда людьми командуешь и от тебя зависит безопасность почти пяти сотен людей, мыслить по-детски нельзя.
— Да нет же! — Илларион досадливо поморщился и это было первым проявлением эмоций за весь разговор. — Что ты про неприятные вещи говорил?
— Рюриковичи землю делят, растаскивают Русь по кускам. Наша сотня еще Ярославом Мудрым здесь поселена и никто не знает: на чью сторону мы встанем, если Туров от Киева отложиться надумает. Когда сотник Кирилл от ран еще не оправился, Великий князь Владимир Всеволодович над сотней своего боярина поставил, а тот сотню чуть не под полное истребление подвел, чудом спаслись. Есть у ратников подозрение, что сделано это было намерено. Сейчас сотник Кирилл здоров, ты, отче, сам видел, но в покое нас не оставят. Вот если бы мы, как орден, мирским властям не подчинялись, а только Церкви…