— Михайла, ты того… — Семен явно находился в затруднении. — Ты не у себя дома! Там распоряжайся, а здесь…
— Оглянись! — Мишка подбородком указал Семену за спину.
На крыльце стояли Демка и Кузька, еще не разобравшись в происходящем, оба уже тянули, на всякий случай, из ножен кинжалы.
— Семен, слыхал, как мы намедни троих упокоили? Тебе это надо? Роська за меня вступился, беру его грех на себя, так и доложишь Никифору Палычу, когда проспится. Понял меня?
— Так это… — Семен еще раз оглянулся на стоящих на крыльце близнецов. — А не сбежит?
— Беру все на себя!
— Пашка, паскуда! — Подал неожиданно голос, скорчившийся на земле Петр. — Удавлю, как кутенка! Сам все подстроил, зараза, а теперь воешь! Сенька, пошел вон! Отцу ничего не говорить! Роська ни в чем не виноват.
— Петр Никифорыч, нельзя не сказать, хозяин все равно все узнает.
— Тогда вали все на меня! Я сам все отцу объясню.
"Браво, Петр Никифорыч! Мужиком растешь! А братец-то у тебя и правда… купцом будет хорошим. В ситуации сориентировался мгновенно, правовую базу повел, приказы раздавать начал. И все это — лежа на земле в преддверии мордобития, ни в одном слове не ошибся, подонок. Будет купцом, папе на радость!".
— Ну, как знаешь, Петр Никифорыч. — Семен явно обрадовался, спихнув с себя ответственность. — Только ты уж, с Михайлой…
— С Михайлой Фролычем! — жестко поправил Петька.
— С Михайлой Фролычем… вы уж хозяину все, как есть…
— Я сказал — ты слышал! Иди отсюда!
— Спасибо братан! — Мишка протянул Петру руку, помогая встать, потом подал ему свой кинжал. — Вот, держи на память!
— Ой, а у меня монетки никакой нет! Нельзя нож дарить — жизнь порезанная будет!
"Надо же, примета-то какая древняя, даже и не подозревал".
— Это не нож, а боевое оружие, вражьей кровью омытое! Признаю тебя достойным быть ратником "Младшей стражи"! Никакой монетки не нужно!
— Чего тут у вас случилось-то? — Кузька аж трепетал от любопытства. — Я уж подумал, что тебя убивают!
— Да, ерунда! — Мишка с досады сплюнул под ноги. — Потолкались с ребятами, шутейно, а Роська не разобрался, полез меня защищать.
— Ну и что? — Не понял Кузька.
— А то! Он — холоп, в бою взятый. Холопов, которые на хозяина руку подняли, казнят!
— Ой, что ж теперь будет-то?
— А ничего! — Вмешался в разговор Петр. — Мой голос и Мишкин, против его голоса. — Петька кивнул в сторону младшего брата. — Отец его натуру паскудную знает, нам поверит!
Тут, впервые за все время, проявил себя Демьян. Подошел к стоящему с убитым видом Роське, снял с пояса один из кинжалов и слово в слово повторил только что выдуманную Мишкой формулу: