Впрочем, радость победы была омрачена вмешательством миротворческих сил, но не в белых ооновских касках, а в серых мундирах и того же цвета фуражках с красными околышами ленинградской милиции.
Большинство активных участников побоища были препровождены в ближайшее отделение милиции. Возможно, это принудительное некомфортное размещение и послужило причиной сближения недавних врагов, которые, сбившись в кучку и поминутно с опаской поглядывая на решетчатую дверь, приступили к составлению плана своего освобождения, благо, что партизанские традиции были известны обеим сторонам. Слава богу, что осуществить этот план они не успели.
Прибывший по тревожному вызову начальник милицейского отдела (двадцать задержанных – не шутка!) быстро разобрался в причинах и следствиях, и задержанные были отпущены.
* * *
«Интересно, – думал Вадим Иволгин, прожив календарную неделю в новом гражданском состоянии, – замечают ли женщины перемены в своем отношении к партнеру после получения свидетельства о браке?» Несмотря на то, что Вадим слепо обожал супругу, он это заметил и не знал, как справиться с возникшим душевным дискомфортом.
Вроде бы все осталось по-прежнему: Наташе, несомненно, были приятны и лестны его забота и внимание. Она по-прежнему не медлила с ответной реакцией – жестом, взглядом, поцелуем или более интимным образом поощряя Домового к романтическому восприятию начального этапа семейного строительства. Она по-прежнему живо интересовалась его мнением, первая начинала исполненные уверенности и оптимизма разговоры о благополучном исходе родов и возвращении в спорт. По вечерам, когда Дим-Вадим усаживался на кухне ремонтировать очередной бытовой электроприбор, сидела с ним рядом и притворно сетовала: «Конечно же, бездушные железки мужикам всегда дороже и ближе». Молодой супруг в ответ начинал взволнованно оправдываться, доказывать необходимость поддержания процесса материального обеспечения семьи и, в конце концов, сбитый с толку лукавым взглядом супруги, сдавался на милость коварной победительницы. За бурными ласками забывался включенный паяльник, и только чадный дым кухонной столешницы возвращал молодых из царства амуров в прозаическую действительность.
Но в то же время он физически ощущал некую «раздвоенность» Натальи. Веселая, живая, она вдруг выпадала из настроения, взгляд ее становился неподвижным и отрешенным. В такие моменты Наталья делалась капризна, иногда до грубости резка. Вадим сразу замыкался и долго не находил возможности вернуться в уравновешенное состояние, глубоко уязвленный пренебрежением к себе. Правда, через какое-то время, будто отогнав некий морок, будущая мама вновь оживала и возвращалась в прежнее веселое и активное состояние.