– Эх, не знала я тебя в молодости, Остапушка, – прошептала бабушка, – как бы сладилось у нас!
В тот же день она выпросила у внука двухтомник Ильфа и Петрова. Теперь эти книги красовались у нее на полке среди других драгоценностей. Чтобы не грешить против истины, необходимо добавить, что у бабуси был еще один кумир – шоумен Фоменко. Именно его цитаты она приводила как образчики народной мудрости, именно с его участием не пропускала ни одной телепередачи. Но Фоменко был живой, взбалмошный, не обделенный вниманием других поклонниц герой, а Бендер… Это был герой ее самых затаенных мечтаний, ее принц на белом коне, ее сказка.
Приемчики великого комбинатора уже не раз выручали старушку, теперь же было грех не воспользоваться одной из его беспроигрышных фишек. Решив, что образ дочери лейтенанта Шмидта несколько заезжен, бабуся стала судорожно вспоминать известных ей великих немцев.
– Сынок, да я же ваша, из немчурок, – прижав руки к груди, с умилением проговорила Евдокия Тимофеевна, – меня еще маленькой цыгане германские сперли, да сюда приволокли. А из семьи я дюже известной, ты моих бабулю с дедулей точно знаешь.
– Бабуля? – непонимающе склонил голову лупоглазый.
«Чисто как собака», – подумала бабуся.
– И дедуля, – сказала она вслух, – мы, внучата, его деда Маркса звали. Эх и собачились же они с бабой Энгельсой! Только пух летел. Мы, бывало, попрячемся под кровати, а они и шпрехают, и шпрехают, да все не по-русски. Дюже бабка наша суровая была! Доставалось дедовой бороденке после попоек! – живописала она картинку из быта основоположников марксизма.
– Мадам, вы есть не адекватный поведение, я последний раз попросил вас покинуть немецкий консульство, – лупоглазый, конечно, не мог догадаться, что перед ним частный детектив. Поэтому он принял бабусю за ненормальную.
– Пока не дашь пообщаться с земелями, не уйду. – Для убедительности она плюхнулась в кресло, гостеприимно стоящее в холле.
Кресло было под стать хозяевам, такое же лживое и ехидное. Это оно только внешне казалось надежным и приличным, в своей басурманской сути данный предмет мебели оказался настолько низким и мягким, что доверчивая старушка провалилась в объятия чуждого крестьянской идеологии синтепуха и билась там до тех пор, пока ее не выудил подоспевший наряд милиции.
Спасители оказались настолько лицемерными, что вместо того, чтобы покарать лупоглазого и заставить его выполнить требование соотечественницы, извинились перед ним, надели на невинную жертву германских цыган железные наручники и вывели ее из негостеприимного консульства.