Большинство истинно русских людей считают, что в этой жизни надо попробовать все. Есть, конечно, сухие и скучные прагматики, не способные не только прыгнуть с тарзанкой, но даже трусящие перебегать дорогу в неположенном месте. Бабуся являлась истинно русской женщиной, хотя и часом назад очень убедительно доказывала свое родство с Марксом и его женой Энгельсой. Поэтому визит в обезьянник она восприняла как подарок судьбы.
Компания подобралась, что надо. Старушка всегда легко находила общий язык с молоденькими лихими девчонками. Правда, те сначала проигнорировали пополнение их веселой компании щуплой старушенцией. Они весело переругивались, коротая часы несвободы. Все темы были давно переговорены, поэтому в конце концов вниманием девиц была удостоена и бабуся.
– Эй, коллега, – хихикнула чернявенькая, вся в меленьких кудельках, – а тебя на какой улице загребли?
– У германцев была, в консульстве, – охотно ответила бабуся.
Рев одобрения и восторга, последовавший за ее словами, еще больше ободрил все-таки немного оробевшую старушку.
– Так ты валютная! – продолжала куражиться чернявенькая. – Где так удачно устроилась? Может, возьмешь в следующий раз с собой, с мамкой своей сведешь? А то страсть как хочется в люди выбиться!
– Да какая мамка, – махнула рукой бабуся, – их даже Марксом не расшевелишь, да и на Энгельсу не больно-то реагируют. Уж как только не танцевала перед этим немчурой лупоглазым. Только и дождалась, что креслом меня, гад, поймал. И где это басурмане такие неловкие кресла берут?
– И долго он тебя ловил? – затаила дыхание чернявенькая.
– Да нет, сначала ласковый был, обходительный, мадамой называл. Это когда я ультиматум ему поставила, что не уйду, пока товарищей своих для меня не призовет, засуетился и в кресле этом поганом меня и зафиксировал.
Дружный хохот прервал красноречие старушки. Сначала она улыбалась, потом насупилась, а в конце и вовсе отвернулась, ковыряя ногтем щербатую стенку.
– Эй, бабусь, ты что, обиделась? – подошла к ней чернявенькая после того, как ее подруги немного успокоились.
– А чего ржете, дуры, – даже не повернувшись, буркнула бабуся.
– Так смешно же, – миролюбиво пояснила чернявенькая.
– Вам-то, может, и смешно, а мне обидно, что дуру старую из меня делаете, а я, может, вообще при исполнении.
– Так ты не просто валютная путана, ты еще и мент переодетый? – нарочито округлила глаза приставшая к ней девица.
– Мент – не мент, а агент, – не смогла не похвастаться бабуся.
– И кого ловим? – жестом остановила готовых взорваться от смеха подруг чернявенькая.