- Подождите-ка... Четыре дня назад, нет, пять, мы были на генеральной репетиции в "Олимпии".
- Давайте поговорим о Ребекке.
Нини насупила лохматые брови, набычилась и рявкнула:
- А что о ней говорить? Хорошая девчонка! Могла бы бездельничать - я зарабатываю халтурой выше крыши, но она все равно каждое утро как порядочная уходит на службу. Мало вам? Девчонку, что вкалывает без всякой в том нужды, испорченной не назовешь.
- И давно вы снюхались?
Лучше бы я ее не задирал. Она стала раздуваться, как жаба. Оскорбления, прежде непринужденно слетавшие с языка, застряли в глотке. Печальное зрелище. Жилы на шее вздулись, а физиономия застыла маской кровожадного убийцы.
- Не поработать ли вам над речью в свободное от службы время? Да, черт возьми, легавые могут сколько угодно наряжаться в костюмчики от Теда Лапидуса, но все равно останутся легавыми. Неискоренимое свинство! Впрочем, они любят барахтаться в грязи!
- Ладно, успокойтесь, месье пахан, - бесцеремонно перебил я. - Если у вас есть иное название для вашей нежной дружбы, я готов его принять.
- Мы совместно проживаем!
- Ну и на здоровье, - ухмыльнулся я. - И давно вы совместно проживаете с малышкой Ребеккой?
- Восемь лет.
- Уже! Как бежит время! Значит, вы ее похитили со школьной скамьи? Вместо того чтобы поступить в лицей, она поступила к вам. С кем еще она поддерживает отношения?
- Ни с кем.
- Я полагал, у нее есть семья, более или менее законопослушная.
- Сестра замужем за ювелиром, живет в пригороде.
- А племянник ворует часики у папаши?
- Он сейчас в тюряге, этот херувимчик.
- Безмозглый прохвост, недополучивший в свое время затрещин. Ребекка, идиотка, переживает из-за него.
- Вроде бы. Меня злит, что Ребекка треплет себе нервы из-за недоумка, поэтому она избегает разговоров о нем.
Тут мне пришлось прервать допрос: на лестнице послышалась знакомая тяжелая поступь, из люка вынырнула багровая рожа, ночные сумерки немного облагородили оттенок.
Надо встретиться с Берю лицом к лицу, чтобы вполне оценить необъятную ширь его удивительной физиономии. Уши словно морские раковины, помятая шляпа, из-под которой выбиваются сальные патлы, нос - свиное рыло, рубиновые глазки, рот в форме бутерброда и примечательные скулы: если приглядеться, то можно заметить, как по ним циркулирует божоле... Явление странное, если не сказать пугающее. Впрочем, разве месье Берюрье - не собирательный образ? Не истинное воплощение хомо сапиенс на грани катастрофы? Ему все нипочем, первородный грех стекает с него, как с гуся вода. Он безмятежен, словно поросенок у корыта. Естественное спокойствие животного.