Я нарочно бросила на стол десятифранковую монету. Она прокатилась мимо Жан Поля, упала на землю и со звоном подпрыгнула несколько раз на асфальте.
Я двинулась прочь, но он удержал меня за локоть:
— Погодите, Элла, не убегайте. Я вовсе не собирался нас обидеть. Мне просто хотелось, чтобы вы трезво взглянули на ситуацию.
Я остановилась и посмотрела на него:
— А что мне здесь делать? Вы самонадеянны и во исем сомневаетесь, и вы всячески меня высмеиваете. Я всего лишь проявляю интерес к своим французским предкам, а вы ведете себя так, будто я делаю татуировку в виде французского флага себе на задницу. Знаете, мне и так здесь нелегко живется, а тут еще вы заставляете чувствовать себя посторонней.
Я снова повернулась и, к своему удивлению, обнаружила, что вся дрожу; голова кружилась так, что я вынуждена была прислониться к столу.
Жан Поль вскочил, усадил меня на стул и подозвал официанта:
— Un verre d'eau, Dominique, vite, s'il te plait.[8]
Вода и несколько глубоких вдохов сделали свое дело. Я обмахнула лицо ладонью и почувствовала, что краснею; на лбу выступили капли пота. Жан Поль внимательно смотрел на меня.
— Может, снимете жакет? — негромко предложил он, и впервые в его голосе послышалось участие.
— Я…
Впрочем, сейчас было не до скромности, к тому же слишком устала, чтобы спорить, а злость на него прошла в тот самый момент, как я вернулась за стол. Я неохотно скинула жакет.
— У меня псориаз, — небрежно заметила я, чтобы не дать ему смутиться. — Доктор говорит, что всему виною стрессы и бессонница.
— А вы плохо спите? — спросил он.
— Кошмары мучают. Собственно, один и тот ж кошмар.
— А мужу вы о нем говорили? Друзьям?
— Никому не говорила.
— Отчего бы не поделиться с мужем?
— Не хочу, чтобы он думал, что мне здесь плохо.
В то, что Рик может заподозрить наличие связи между сном и занятиями сексом, я предпочла не вдаваться.
— А вам плохо?
— Да. — Я прямо посмотрела на Жана Поля. Сказала — и стало как-то легче.
Он кивнул.
— Так что же это за кошмар? Попробуйте описать.
Я перевела взгляд вниз, на реку.
— Помнятся только обрывки. Ничего связного. Звучит голос — нет, два голоса, один человек что-то говорит по-французски, другой плачет, даже рыдает. Все происходит словно в тумане, воздух вокруг тяжелый, тяжелее воды. А в конце — глухой стук, как если бы кто-то хлопнул дверью. И почти повсюду разлит голубой цвет. Повсюду. Не знаю, что меня так пугает, но всякий раз, как и вижу этот сон, хочется вернуться домой. Наверное, дело не столько в происходящем, сколько во всей атмосфере. И еще в том, что сон все время повторяется, будто теперь мне до конца жизни от него не избавиться. Это самое худшее. — Я замолчала. Раньше мне в голову не приходило, как хочется поделиться с кем-нибудь своими переживаниями.