Захваченные Грозным девицы, однако, и не думали радоваться или дарить хастинапурцам лучезарные улыбки — как, по идее, полагалось бы будущим счастливым женам царевича Вичитры. Две младшие, Амбика и Амбалика, дружно уставились в пол, лишь изредка зыркая по сторонам на манер пойманных, но так и не смирившихся с пленом зверьков. Старшая же, Амба, жгла взглядом затылок регента, и всю дорогу Гангее казалось, что его драгоценный чуб вот-вот задымится.
«Будь у девки Жара побольше хоть на комариный чих — не миновать пожара!» — усмехнулся про себя регент, удачно скаламбурив.
Девичьи взгляды давно перестали смущать Грозного.
Но вот наконец внутренние ворота дворца сомкнулись за их спинами, отрезав от уличного шума и толчеи. Колесница въехала в благословенную тень дворцовых стен, и регент устало вытер пот со лба, пока возница останавливал упряжку.
Жарко.
К нему yжe спешили слуги с опахалами из павлиньих перьев, челядь, дворцовый распорядитель…
— Мы рады видеть господина в добром здравии! Вдовствующая царица и юный царевич с советниками ожидают Грозного в Церемониальном зале!
Раздраженно махнув рукой, Гангея прервал поток речей.
— Помогите царевнам сойти с колесницы и пригласите следовать за мной.
Амба только фыркнула и ловко перемахнула через высокий бортик. Ее сандалии, украшенные жемчугом, сердито стукнули о мраморные плиты двора. Две младшие царевны снизошли до предложенной помощи и последовали за взбалмошной сестрой более чинным образом.
Еще поднимаясь по ступеням, Гангея слышал, как распорядитель торжественно возвещает о его прибытии вместе с «будущими супругами славного царевича Вичитры». Дальше регент слушать эту трескотню не стал.
Один-единственный взгляд на привратников — и двери перед Грозным распахнулись словно по волшебству. Высокие двустворчатые двери из полированного дерева шала, в проем которых спокойно мог пройти слон.
«Скорей бы все это закончилось», — подумал Гангея, переступая порог Церемониального зала. Где-то глубоко внутри, на месте надлома, медленно нарастала опухоль глухого раздражения. Он сделал все, что от него хотели, быть может, не самым лучшим образом — но сделал. Теперь он устал и хочет спать — а тут все эти церемонии… Ладно. Не впервой. За власть и славу тоже приходится расплачиваться. В частности — вот этим.
Вода для омовения, «почетная вода», чаша медвяного напитка, невесты Вичитры усаживаются рядком, стараясь придать себе независимый вид, но тем не менее украдкой осматривая зал и собравшихся в нем. Сатьявати, с ног до головы укутанная в тяжелое бархатное покрывало, восседает по правую руку от пустого до поры трона, царевич, сидя по левую, смотрит на своих будущих жен. У стен располагаются министры и жрецы-советники.