— Не надо завидовать, брат мой Индра. — Вишну, всегда чутко улавливавший мои настроения, аккуратно поставил на пол беседки пустую чашу. — Не тебе удивляться преданности. Помнишь, Змий-Узурпатор предложил уважаемому Брихасу и твоим головорезам облаков перейти к нему на службу? И чем дело кончилось?!
Я помнил, чем кончилось то давнее дело.
Если я сижу здесь, а Змий по сей день ловит козлят в дебрях Кишкиндхи — как не помнить?
— Я действительно наломал дров. — Вишну криво улыбнулся. — Пора разжигать костер. Надеюсь, что не погребальный… Но прежде чем судить меня, ответь, брат мой Индра: ты можешь представить себе, что значит быть младшим в семье? В нашей семье, в семье не просто суров — братьев-Адитьев? Вечный мальчик на побегушках? Бог, который, по большому счету, никому не нужен? До которого никому в семье нет дела? Не отворачивайся, Громовержец, смотри мне в лицо, не моргая — раньше ты никогда не моргал, глядя на милого маленького Упендру!
— Ты прав, — чуть слышно ответил я. — Ты прав, малыш. Я слушаю. Рассказывай и ничего не бойся.
2
Было у Брахмы-Созидателя шестеро сыновей: пятеро умных, а шестой — мудрец. Кашьяпа-риши звался, а если по-простому, то Черепаха-пророк. Все сыновья как сыновья, а этому неймется. Брахма его уж и из сыновей во внуки перевел — не помогает. Пришлось женить. Одна беда: дел у Брахмы невпроворот, вчера дело делал, сегодня забыл — делал ли… Встретит сына-внука, Кашьяпу дорогого, и спросит на бегу: «Ну как, родимый, жениться будем?» А Кашьяпа (вот ведь какое чадо послушное!) кивает. Раз кивает, два кивает, три… вот тринадцать жен и накивал.
А детишек и вовсе немерено.
Мудрец потому что.
Сами посудите: когда вокруг полыхает заря бытия, а тебе приписывают отцовство чуть ли не каждого второго дитяти в Трехмирье… Что остается? Признать себя ходоком из ходоков? Примерить рога? Или сделать так, чтобы все вокруг твоей мудрости позавидовали?
Кашьяпа-риши выбрал последнее.
И все шло бы тихо-мирно, если б не любимая из жен, пылкая Адити— Безграничность. Сердце у бабы горячее, душа нараспашку, вот и поди уследи за Безграничностью: которым боком она к тебе, а которым — к подозрительно румяному суру-асуру! Тыщу глаз вылупи — заслезятся! Многие, ах многие успели затеряться в жарких объятиях красавицы, но немногие обратно вернулись. Зато одиннадцать сыновей-Адитьев стали в ряд, все как на подбор! Вылитый папа Черепаха, муж законный: у одного кудри с прозеленью, второй светило из светил, третий буян-громыхатель, четвертый…
Что?
Где ж сходство, говорите?!
Вы это не нам, а самой Безграничности скажите: авось отыщут вас через югу— другую…