— Пус-с-стите, — хрипел бедолага-порученец, дергаясь в конвульсиях — Пус— с-стите, гады…
— Сам гад, — заметил честный Здоровяк, разжимая поочередно то одну руку, то другую. — Эй, тезка, пускать или как?
— А не сбежишь? — Жалость, похоже, была чужда бывшему Палачу Кшатры.
— Не с-с-сбегху-кху-кху! — из последних сил кашлял змий, и крупные слезы градом катились по его щекам. — С-с-слово чес-с-сти!
— Ладно, отпусти его, — скомандовал аскет.
За то время, пока Васятха по второму разу приходил в себя, аскет успел отойти в сторонку и подобрать свою секиру, известную всему Трехмирью. Топор— Подарок радостно сверкнул, гоняя кровавый отсвет костра по полулунному лезвию, и вздыбил холку выгравированный на стали белый бык — именное тавро Синешеего Шивы.
Ашока испуганно вздрогнула: уж не вознамерился ли аскет запастись дровишками для костра? Сейчас как рубанет наотмашь…
Пронесло, боги миловали.
Аскет остановился напротив змия, поигрывая секирой. Стоял, ждал молча. Только чуть слышно брякали колокольцы на длинном древке да потрескивал, догорая, костер.
Где-то вдалеке заунывно выл одинокий шакал.
— Повелитель отправил меня на Поле Куру по просьбе Адского Князя, Миродержца Юга, — выдавил наконец Васятха-Хороший. — Дескать, сам Индра— Громовержец хотел посетить Курукшетру — и, представьте себе, не смог туда пробиться! Уж не знаю почему… Да и Петлерукий Яма волнуется: души убитых воинов к нему не являются, словно все поголовно праведники! Волнуется, а на поле Куру выбраться не может, прямо не Локапала, а бык в загоне!
Наг перевел дух. Тезки-Рамы не торопили его, внимая каждому слову змия и терпеливо ожидая продолжения.
— Тогда, весьма удивленный и раздосадованный, Адский Князь отправил на Поле Куру посыльного киннара. Очень скоро (гораздо быстрее, чем рассчитывал Князь) киннар вернулся обратно — с отрубленной головой под мышкой! Понятно, Яма немедленно дал ему новое воплощение, и киннар поведал: дескать, едва он выбрался во Второй мир, как первый же попавшийся воин снес ему голову топором! Киннар даже толком рассмотреть ничего не успел!
Аскет мечтательно усмехнулся и с лаской огладил лезвие секиры-любимицы. «Топором — это правильно!» — ясно читалось в глазах старика.
Наг на мгновение запнулся, после чего продолжил:
— Яма посылал киннара еще дважды — и дважды посланец возвращался обратно с отрубленной головой! Похоже, его всякий раз убивал один и тот же воин!
Здоровяк еле сдерживался, чтоб не загоготать на весь лес. Три раза подряд наступить на одни и те же грабли — потеха!
— И тогда Петлерукий Яма обратился с просьбой к моему господину. Выбор Повелителя, как обычно, пал на меня, — грустно произнес наг. — У меня, ясное дело, две головы, только терять любую из них мне совсем не по вкусу. Сами понимаете: одна голова хорошо, а две… Поэтому, когда я выбрался из Третьего мира на Поле Куру, я предусмотрительно уменьшился до размеров яблочного червячка — и никто меня не заметил! Но вскоре выяснилось, что в таком виде я и сам могу заметить в лучшем случае яблоко. Пришлось увеличиваться. До полупосоха. Приподымаю я головы, осматриваюсь… Вы будете смеяться, но первым, кого я увидел, был урод-бородач с окровавленным топором!